Пока течет река - [103]

До того момента Рита не притрагивалась к вину, но теперь взяла свой бокал и осушила его залпом. Когда она пила, ее веки прикрылись, и Донт заметил, что они покраснели и распухли.

– Вы будете хорошим отцом, Генри Донт. Вы когда-нибудь обязательно станете хорошим отцом. Вам ничего не расскажут о крови. Вас попросят покинуть комнату, чтобы вы ничего не видели и не слышали. А когда вам позволят вернуться, все уже будет убрано. Ваша супруга будет выглядеть бледной, и вы подумаете, что это от усталости. Вы не узнаете, что пропитанные ее кровью простыни были выжаты над вашей раковиной. Служанка будет отстирывать и оттирать их до тех пор, пока остаточные пятна не обретут безобидный вид – словно кто-то пролил кофе на простыни лет пять назад. А в комнате вашей жены будет стоять аромат гвоздик и апельсиновых корок, чтобы вы не почувствовали железистый запах крови. Если врачом будет мужчина, он отведет вас в сторонку и с мужской прямотой порекомендует какое-то время избегать интимной близости, но он не станет вдаваться в подробности, так что вы не узнаете обо всех этих разрывах и наложенных швах. Вы не узнаете о крови. Однако ваша жена будет знать. Если только она выживет после родов. Но она никогда вам об этом не расскажет.

Он повторно наполнил ее бокал. И она снова выпила все до дна.

Донт не произнес ни слова.

Потом тоже осушил свой бокал.

– Но теперь я уже это знаю, – сказал он. – Теперь, когда вы мне рассказали.

– Не нальете мне еще? – попросила она.

Вместо того чтобы наполнить протянутый бокал, Донт поставил его на стол и взял руку Риты в свои:

– Так вот почему вы не заводите детей? Вот почему вы не хотите иметь детей? Дорогая…

– Не надо! – Она достала из кармана носовой платок и высморкалась. – Когда вашей жене придет время рожать, пошлите за мной. Мне дали имя в честь святой Маргариты, покровительницы деторождения, имейте это в виду. Я сделаю все, что смогу, для нее. И для ребенка. И для вас.

Она самостоятельно налила себе вина, но теперь только пригубила бокал, а когда снова посмотрела на Донта, гневный порыв уже миновал. Она снова взяла себя в руки.

– Хелена Воган беременна, – сообщила она.

– Ах! – вырвалось у него. – Ах!

– Она сказала почти то же самое, только в ее варианте это было «ох!» и «ох!».

– И они… рады?

– Рады? Не знаю. – Она нахмурилась, уставившись на поверхность стола перед собой. – Что происходит, Донт? Что в действительности произошло сегодня днем?

Она перевела взгляд на него, ожидая ответа.

– Все это выглядело ненатурально, – сказал он.

Рита кивнула.

– Особенно то, как миссис Ивис произносила свои реплики. Они казались… отрепетированными.

– И она нарочно повысила голос так, чтобы все вокруг могли ее слышать.

– Робин Армстронг оказался тут как тут в самый нужный момент… Ни секундой раньше, ни секундой позже. Как раз вовремя для нее, чтобы передать ему девочку из рук в руки.

– А вы заметили, как она на него взглянула, когда он появился?

– Да, как будто ожидала его увидать…

– …но все же испытала облегчение…

– …оттого, что он не опоздал…

– …а сама поспешила исчезнуть, пока всем было не до нее.

– Это походило на спектакль.

– Разыграно как по нотам.

– И тщательно спланировано. Вплоть до быстрого отъезда миссис Ивис в поджидавшей ее двуколке.

– А пока вы гнались за миссис Ивис, Робин Армстронг устроил душещипательное представление. Излияния нежных чувств – «Алиса, ох, Алиса!» – очень тихо, так что его смогли услышать только ближайшие зрители.

Донт на секунду задумался:

– Думаете, он притворялся? Но тогда почему он говорил тихо, а не во весь голос, как миссис Ивис…

– Так оно выглядело правдоподобнее. Он рассчитывал на то, что немногие услышавшие все равно передадут его слова остальным. Он куда более талантливый актер, чем миссис Ивис.

– Я слышал, что говорили о нем люди в трактире. Они были убеждены в его искренности.

– Их не было в «Лебеде» во время его притворного обморока, когда он впервые увидел девочку.

– Вы тогда проверяли его пульс…

– И он все время оставался ровным и четким, как у совершенно спокойных людей.

– Зачем же тогда он притворился?

– Может, выгадывал время, чтобы все обдумать?

Донт попытался, но не смог прийти к какому-либо заключению.

– А что Воган? Почему он ничего не предпринял?

Рита покачала головой:

– Он сейчас находится в странном, каком-то потерянном состоянии. Я сообщила ему о беременности Хелены, а он почти не среагировал. Похоже, до него просто не дошел смысл моих слов. Что, если мы с вами ошибаемся, Донт? Верит ли он сам в то, что эта девочка – настоящая Амелия? Он выглядит совершенно разбитым и сдавшимся.

Оба замолчали. Река плавно катила свои воды под ними; со стороны «Лебедя» доносился гомон пьяных голосов.

– Полагаю, на этом можно пока закончить? – сказал Донт.

Рита согласилась, зевая. Теперь уже по-настоящему стемнело. Этот день вымотал ее до предела, – казалось, она понемногу растворяется в атмосфере, начиная с внешней оболочки, с кожи. Еще один бокал, и она потеряет контроль над собой. Как же она скучала по этой девочке! Ее как будто лишили чего-то очень важного. Койка Донта была в двух шагах; она вдруг представила себя лежащей там. А где в этой фантазии было место Донта? Прежде, чем ее воображение ответило на этот вопрос, и прежде, чем Донт откупорил бутылку, чтобы в последний раз наполнить бокалы, «Коллодион» покачнулся и чуть просел.