Пока смерть не разлучит нас - [6]

Грейс резко вдохнула и долго молчала, из-за чего я начал беспокоиться.

— Тебе нравится?

Она повернулась ко мне, и я увидел влагу на её глазах.

— Это самый лучший подарок в моей жизни.

Её слова как будто ударили меня под дых, и мне пришлось отвернуться, пока я их обдумывал. Как может на полгода запоздалый медовый месяц в дешёвой хижине быть лучшим подарком?

Она заслуживала гораздо большего.

— Милая, тогда мне нужно поднять планку.

Я обнял её, до сих пор не в силах заглянуть ей в глаза. Если честно, её ожидания были плачевными. Она была такой простой, и хоть мне и нравилось в ней всё, я хотел, чтобы она ждала от меня большего. Ей так легко угодить, но это меня не успокаивало. Я хотел быть лучше, впечатлять её сильнее.

— Ты так много для меня делаешь, — сказала она, читая мои мысли.

— Недостаточно. И никогда не будет.

Грейс нахмурилась, проведя пальцем по моей груди.

— Иногда ты давишь, Райан.

— Знаю, — признал я. — Меня бывает много.

Так было всегда. И это было проблемой во всех моих предыдущих отношениях — поэтому я и не женился до тридцати семи. Я не избегал обязательств, как предположила Грейс, я строил их слишком быстро. Я был слишком вовлечён, слишком настойчив, слишком влюблён. Но как можно любить свою жену слишком сильно? Это невозможно. Я всего лишь хотел быть для неё лучшим.

— Тебя это напрягает?

Она покачала головой, сморщив нос, её глаза излучали тепло и заботу.

— Я знала, какой ты, когда выходила за тебя. И я с тобой, потому что ты именно такой. Ты не должен меняться. Я никогда не смогу полюбить кого-то так, как люблю тебя.

Грейс встала на цыпочки и коротко меня поцеловала. Когда она отстранилась, я прижал её обратно к себе и покачал головой, пока снова прижимался к её губам. Я мог бы целовать её всю жизнь и никогда не устать от этого.

— Рад слышать, ведь я не хочу, чтобы ты любила кого-то другого, — прошептал я, когда наконец-то оборвал поцелуй. Я не стал отстраняться, так что мы почти что касались друг друга. — Как ты смотришь на то, чтобы выпить вина и расслабиться в джакузи?

— Ты читаешь мои мысли, — сказала она, положив голову мне на плечо, как будто в ней хранилась тяжесть всего мира. Я поцеловал её в висок, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле из-за того, что мне доверили эту ношу.

Через двадцать минут мы уже лежали в джакузи, а рядом стоял мини-холодильник с тремя бутылками вина — моё мерло, её москато и розе для нас обоих. Я налил нам по бокалу и передал один ей.

У неё было серьёзное лицо, пока она смотрела, как я пью.

— Не переживай. Я не буду много пить, — пообещал я.

— Я ничего и не говорила, — ответила она, сама делая глоток.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — подмигнул я.

— О том, что у меня такой красивый муж?

В моей груди разлилось тепло.

— Скорее о том, что твой муж такой счастливчик, потому что у него такая красивая жена.

Она чуть покраснела и смущённо опустила взгляд, пряча изумрудные глаза за густыми ресницами. Когда она снова посмотрела на меня, то начала накручивать свой локон на палец.

— Я люблю тебя, Райан. Я просто хочу, чтобы ты о себе заботился.

— Так и будет, — пообещал я. — Это просто поблажка. Я хочу насладиться нашим медовым месяцем. Дома я буду выпивать не больше двух бокалов в неделю. — Я поднял вверх два пальца. — Честное скаутское.

Грейс сделала ещё глоток.

— Знаю. Я тебе доверяю.

— Спасибо, что заботишься обо мне, милая.

— Я всегда буду. — На горизонте садилось солнце, отбрасывая тёплый свет на её кожу, и я не мог отвести глаз. — Ты уже скучаешь по работе? — спросила она, игриво ухмыльнувшись и попивая вино.

— С тобой — никогда, — пообещал я.

Это было правдой, но неловкой. Грейс отвернулась. Вот опять это давление. Я ничего не мог с собой поделать. Ей никогда не нравилось, когда я, по её словам, был «ванильным», потому что она была другой. Не то чтобы она была холодной, просто мы чувствовали по-разному. Грейс была закрыта, а я с ходу говорил обо всех своих чувствах. Я всегда был нежным, а у неё были дни, когда она не хотела обниматься. Не хотела, чтобы её трогали. Мы были разными. Я до сих пор познавал её границы и учился, когда прорываться сквозь них, а когда отступать.

До Грейс были другие. Женщины, которых я любил и которые разбили мне сердце. Но я намеревался сделать так, чтобы с Грейс этого не произошло. Заставлял себя идти маленькими шажками, уважать её границы и возведённые стены. Мне было больно, но она стоила того. Когда дело касалось её, у меня не было выбора. Она была особенной. Она была другой. Она была моей женой.

Я долго пытался понять, что именно её выделяет, но так и не нашёл чёткого, понятного ответа. К нежностям это мало относилось, это я уже начал понимать. Грейс отличалась от других тем, что больше от меня зависела. Ей нужен был тот, кто будет защищать её и заботиться о ней. Заставит её поверить, что она достойна этой связи и моей любви. Для неё моё давление было важным, потому что раньше никто его не проявлял.

Грейс половину своей жизни провела в детском доме после того, как её родители, оба наркоманы, умерли очень рано, так что у неё никогда не было счастливого детства. Как и юности, раз уж на то пошло. А потом она встретила меня. Грейс так часто говорила, что кроме Эверли в её жизни никого не было, и поэтому глубина наших отношений иногда её пугает. Самые долгие отношения у Грейс были с Эверли, лучшей подругой, потом со Стэнли, лабрадором с ожирением, а теперь со мной. Это печально, и поэтому я был намерен показать Грейс, как должна выглядеть любовь. Как влюблённые люди должны вести себя.