Пока Париж спал - [17]

Я не понимала, как она может говорить о таких вещах таким будничным тоном.

– Ну, он хотя бы что-то делает. – Я замолчала, собираясь с мыслями. – Разве вам не хочется что-нибудь сделать?

Я переводила взгляд с одной на другую, но они смотрели на меня с каменными лицами

– Это слишком опасно, – наконец выдавила Агнес. – Я не стану бежать в горы, чтобы присоединиться к Маки. Они живут как дикари, спят на улице. Можете себе представить?

– Но они хотя бы пытаются, не так ли? Они делают все что могут. – Мне хотелось защитить их.

– Думаю, они очень храбрые, – добавила Матильда. – Я бы так не смогла. От меня не было бы никакой пользы – я бы сдала все их секреты за секунду, если бы меня арестовали.

Она поежилась.

– Боши творят с ними ужасные вещи, если им удается их поймать.

– Представь, что тебе пришлось бы нести секретное послание. Я бы с ума сошла от нервов, – тихо произнесла Агнес.

Я выдохнула.

– Я тоже. Но если хотите знать, я бы попробовала.

– От Жака никаких новостей? – вдруг спросила Агнес, меняя тему разговора.

Жак исчез однажды ночью в прошлом месяце. До этого его исключили из Сорбонны за еврейские корни, и Матильда передавала ему записки от других студентов, но в последний раз, когда они должны были встретиться, он не пришел. Потом мы узнали, что его поймали и отправили в Дранси.

– Жаль, что я не позвала его пожить у нас. – Голос Матильды звучал подавленно.

– Это было бы слишком опасно. – Агнес наклонилась к Матильде и тронула ее за локоть. – Если бы они нашли его у тебя дома, они бы забрали тебя и твою семью.

– Я надеюсь, что мы сможем быть друзьями, когда он вернется. – Голос Матильды сорвался, и я почувствовала ее боль.

Сколько раз мы стояли и смотрели, как наших соседей увозят черт знает куда. Мы все ощущали себя в какой-то мере соучастниками, хотя мы никогда не говорили об этом вслух. В конце концов, что мы могли сделать?

– Вы слышали историю про мужчину, который пристрелил нациста в универмаге «Принтемс»? – Агнес снова сменила тему разговора.

Казалось, что ей всегда удается узнать обо всем раньше других. Помогал тот факт, что она работала в булочной; люди всегда разговаривали, пока по два часа стояли в очереди за хлебом. Мы смотрели на нее, ожидая продолжения.

– Ага, средь бела дня, на нижнем этаже, где они продают сумки.

Она помолчала, чтобы мы успели переварить сказанное.

– Он знал, что его арестуют и казнят, но все равно сделал это, – она сделала паузу, – разве это не храбро?

– Но нацисты в отместку расстреляли французских заключенных, – сказала Матильда. – Думаешь, это того стоило?

Она поднялась с кресла.

– Что-то я не уверена в этом.

Я на мгновение задумалась.

– Мне кажется, бошей это только злит, и они начинают обходиться с нами еще хуже.

– Согласна. – Матильда посмотрела на меня. – Мы не выиграем войну, убивая бошей время от времени.

Она снова плюхнулась в кресло.

– Я слышала, что де Голль пытается собрать армию в Англии, – прошептала Агнес. – Однажды они придут и помогут нам победить бошей.

– Мы должны быть готовы к этому, когда они придут! – Как бы я хотела сделать хоть что-нибудь.

– Готовы? – засмеялась Агнес. – Ладно, я буду готова. Более чем! Если они придут сюда, я их всех перецелую!

– И я! – согласилась Матильда. – Я бы не отказалась от красивого англичанина.

Они захихикали.

– Я бы хотела себе сумочку в форме противогаза. – Агнес снова сменила тему.

Матильда улыбнулась:

– Да, они выглядят здорово, но они очень дорогие.

– И я хотела бы повязать себе тюрбан.

Агнес потрогала свои непослушные кудрявые волосы.

– Они выглядят так изысканно, но моя мама никогда мне не разрешит. Считает, что это выглядит по-деревенски.

– Просто надо правильно это сделать и добавить пару нарядных сережек. – Матильде нравился этот разговор, но я спрашивала себя, как мы можем говорить о прическах и моде в такое время. Это казалось таким поверхностным, таким бессмысленным. Неужели мы, девушки, были такими недалекими? Эта мысль меня огорчала.

– А вы знали, что мадам Клермон из аптеки встречается с нацистом? – И снова Агнес сменила тему. Я кивнула. До меня доходили слухи. – Он из СС, – добавила она заговорщицким тоном.

– Это отвратительно. – Матильда буквально выплюнула эти слова, ее глаза яростно засверкали. – Эта женщина заслуживает смерти.

Агнес встала, подошла к фортепиано, открыла крышку и со всей силы ударила по клавишам. Она начала играть «Мой легионер». Матильда присоединилась к ней, облокотившись на пианино, но я была не в настроении петь в тот вечер.

Вдруг Агнес перестала играть.

– Шарлотта, – она повернулась ко мне, – надеюсь, ты не против, если я спрошу, зачем ты работаешь в госпитале бошей?

Я почувствовала, как мои щеки вспыхнули.

– К твоему сведению, там не все боши, некоторые из них вообще-то французы.

– Да, но они коллаборационисты, а это то же самое.

– Я думаю, это даже хуже, – вмешалась Матильда. – Они не должны были присоединяться, не так ли? Это их выбор.

– Мама нашла мне работу. Она хотела, чтобы я работала, – сказала я, проигнорировав последнюю реплику. Матильда всегда делила мир на черное и белое.

– Твоя мать? Я думала, она ненавидит бошей.

– Конечно, ненавидит. Но она сказала, что заботиться о раненых – хорошее занятие для молодой девушки во время войны.