Пока ночь - [3]

Утром Трудны еще позвонил Яношу, чтобы договориться, как забрать бумаги и заплатить за недвижимость. Никаких проблем. Цена до смешного малая, даже по сравнению со всеми прокручиваемыми через Яноша делишками. Антиеврейские постановления, объяснил он. Когда я могу переезжать? А когда захочешь.

Потому-то Трудны и взял Юзека Щупака со свободным грузовичком, загруженным инструментами, необходимыми для самых необходимых исправлений и разведки перед предстоящим ремонтом - и поехал.

?????

- Проверь трубы!

- А я что делаю?

- И какой тут расклад? - со средины лестницы, ведущей на второй этаж, Герман кричал в сторону туалета, в котором зарылся Щупак после одного из походов к успешно разгружаемому грузовичку. Из туалета падал бледненький свет военного аккумуляторного фонаря, притарабаненного Юзеком после всех неудачных попыток добыть из какого-либо выключателя хоть один несчастный вольтик.

- Ну и?

- Тут переделывали. Где-то раза два. Поначалу водопровод на этаж не заходил, все запустили одним уровнем. Так что не знаю, как будет с давлением. Старье ужасное. Кое-что следовало бы поменять, то что заржавело. К примеру, вот это колено. - Раздался глухой звон. Щупак наверняка трахнул по колену разводным ключом. - Теперь канализация... Не знаю, тут до хрена работы, горшок забит, что они тут пихали, блин...

План был такой: сегодня разведка, а с завтрашнего утра Трудны обеспечивает спецов, и те аккордно вылизывают дом, чтобы до праздников успеть и с ремонтом, и с переездом.

- А эти вот подтеки?

- Какая-то труба наверху.

- И всю электрику тоже придется делать по новой, тут, по-моему, есть крысы, все погрызено...

- Шеф видал котел в подвале?

- А что?

- Половину труб тоже нужно будет менять.

- Холера!

Трудны поднялся на второй этаж и осмотрелся, водя по стенкам белым пятном луча фонаря.

На втором этаже не было такой разрухи, как внизу. Хотя, пустота, тишина и темнота были теми же самыми. На какое-то мгновение ему показалось, что он слышит откуда-то (откуда? Из какой комнаты?) чей-то шепот, тихие, шелестящие слова с вопросительной интонацией, но когда он попытался вслушаться - то понял, что это просто дующий на улице ветер.

2

Переступив порог, ты видел четыре двери, из которых три были в стене холла по правой руке; они вели, поочередно, если считать к лестнице - в кабинет/библиотеку Трудного, сортир без окон и гостиную. А дверь слева открывалась в столовую-салон. Пройдя их и двери в ванную, ты попадал в левостороннее расширение холла, залом которого ранее скрывал за собой двери в кухню. Теперь перед тобой была винтовая деревянная лестница, а чуть дальше - широкое, выходящее на северную сторону зарешеченное окно, через которое солнечный свет попадал на всю длину холла. С боку, под лестницей, находился спуск в подвал, закрытый обитой железными полосами подъемной крышкой. Поднявшись по лестнице, ты глядел теперь в противоположную сторону, на улицу, а окно - уже без решетки - было у тебя за спиной. Но перед собой, в конце не такого длинного, чем внизу, холла, второго окна ты не видел, а только две двери, ведущие в фронтальные спальни. А с левой стороны еще три двери: в детскую, меньшую туалетную комнату и кладовочку. Туалет и кладовка окон не имели. Правую (с твоей точки зрения) часть верхнего этажа занимали две большие комнаты, входы в которые размещались за заломами расширений холла по обоим его концам. В углу расширения, в котором ты сейчас стоишь, между лестницей, окном и стеной детской, размещалась крутая и узкая лестница, ведущая на чердак, закрытый точно такой же подъемной крышкой, что закрывала спуск в подвал.

- И что тут должно быть? - спросила Виолетта, входя во вторую из больших, пустых теперь комнат наверху; новая лампочка освещала голые стенки. - Ты уже решил?

- Пока что эти две устраивать не буду, всегда смогут пригодиться, ответил ей Трудны, вынув карандаш, который держал в зубах. Он сунул складной метр в карман рабочих штанов, карандаш - в кармашек свитера, очки - в футляр, а чертежи свернул и сунул под мышку.

- Пошли, я уже закончил.

Все еще вытирая руки от муки льняной тряпкой, Виолетта с неодобрением покачала головой.

- Зачем ты вообще все это затеял? Юзек и этот его забуханный мастер-ломастер обмерили весь дом сверху донизу уже раз десять.

Они вышли в прихожую. Трудны погасил за собой свет, закрыл двери. Из левой спальни доносился голос его матери; кого-то там она обзывала неучем и хамом - Трудны вспомнил, что на сегодня договорился менять оконные рамы. Он заглянул в кладовку, в которой горел свет, но там никого не было. Где же этот Юзек? Снизу были слышны удары сразу нескольких молотков в какой-то резонирующий ящик; Трудны даже и не пытался догадываться, откуда берется весь этот шум. Он подошел к жене, ожидавшей его у лестницы.

- Глупая была эта задумка ремонтировать в рассрочку, - буркнула она. Надо было переезжать, когда все уже было бы сделано.

- Знаю. Только хотелось до праздников. А на Шевской же и елочки не поставишь.

Они спустились вниз. Михо Роскваса, лучший механик с фирмы Трудного, орал из ванной в сторону спуска в подвал, где тоже горел свет. Было только начало пятого вечера, но декабрь, и в доме Трудного горели чуть ли не все лампы; Ян Герман скривился, подумав о будущих счетах за электричество. Он прошел за женой в кухню. Даже через закрытую дверь сюда проникали взбешенные крики Росквасы: