Пока ненависть не разлучила нас - [144]
«Если таково положение дел сегодня, то что произойдет через двадцать лет, когда 20 процентов населения будет мусульманами? Когда они войдут в Национальную ассамблею и будут голосовать за законы? Кто будет противостоять их агрессии? Кто будет противостоять экстремистам? Светская Франция? Эти французы уже не смеют шелохнуться. Католическая Франция? Верующих католиков осталось так мало, что они ограничиваются болтовней и на большее не рассчитывают».
Вот что мы слышим изо дня в день, вот что твердят сторонники алии. Слова действуют не хуже дубины. Я ненавижу Ле Пена и знаю, как опасны слоганы, броские упрощения, иллюзорная очевидность «простых истин». Но я знаю, что слова могут успокаивать, могут внушать уверенность в лучшее будущее.
В общем, дело обстоит так: евреев бьют, но это никого не волнует. В метро всякая сволочь оскорбляет Францию, но все опускают головы и отводят глаза. Французы с дурацкими улыбками подростков гордятся своим антиамериканизмом, считая, что проявляют мужество. Израильтяне считаются нацистами, а палестинские террористы — защитниками. Французу иудейского исповедания живется все сложнее и опаснее, и крайняя позиция становится ему все понятней. Так что же делать, как не ужесточать тон и не наращивать мускулы?
Бред? Очень может быть.
Я потерял точку опоры.
Мое прошлое затуманивается, настоящее захлестывает меня с головой, будущее меня тревожит.
Мунир
Я спал мало. Фадила варила кофе и исподтишка на меня поглядывала. В ванной я видел себя в зеркале: черты обострились, под глазами черно. Мне предстоял тяжелый день. Усталость и тоскливое чувство тормозили не только движения, но и мысли.
— Ты чего раскис? Рафаэль кретин. Этим все сказано. Точка.
Утешение жены не возымело действия, а только разозлило. Она не может понять, что меня печалит, а значит, не в силах и посочувствовать. Фадила смотрит на мир просто и прагматично: существуют два лагеря, борьба не допускает сомнений. Она готова на любые жертвы ради семьи, ради близких, ради своего дела, ее готовность защищать своих такова, что для нее состояние души других, «противников», «врагов» не существует. Меня восхищает мощь ее убежденности, и я ее побаиваюсь.
— Надеюсь, ты не собираешься считать этого типа своим другом.
— Он был моим другом, Фадила.
— Был. Но больше не друг. Закоснел. Правый экстремист.
Я пожал плечами.
— Все не так просто, дорогая. Он просто нервничал, вот и все. Иногда под горячую руку такого наговоришь…
Фадила насмешливо улыбнулась.
— Ищешь для него извинений? Он нас оскорбил, а ты находишь смягчающие обстоятельства? Ну, ты даешь!
Как же мне захотелось вскочить с места, заорать, что мы все экстремисты, способные разнести все к чертям, что она сама левая экстремистка и не видит, как от ее страстей все трещит вокруг, а потом выскочить отсюда, хлопнув дверью. Но я остался сидеть. У меня не было сил.
Сурия вошла в кухню, и на нас повеяло дыханием юности. Ей исполнилось шестнадцать, и мы тоже словно помолодели.
Она уселась ко мне на колени, обняла, поцеловала.
— А со мной здороваться не надо? — поинтересовалась мама.
Дочка рассмеялась.
— Я накормлю вас завтраком, — предложила она.
— Мне уже поздно, я ухожу. Займись папочкой. Он встал сегодня с левой ноги.
Сурия взглянула на меня, сдвинув брови.
— Да, правда, ты плоховато выглядишь.
Она налила мне кофе с молоком, намазала маслом тартинки, а сама села напротив с чашечкой шоколада.
— А ты? Ты не съешь тартинку?
Она покачала головой: нет, она ничего не хочет. Я догадался — Сурия заботится о фигуре. Я знал, что за ней ухаживают в лицее, но предпочитал об этом не думать. Восточные демоны витали поблизости, и я мгновенно мог стать отцом-защитником, читай, надзирателем.
— Так из-за чего ты так расстроился? — ласково спросила меня дочь.
Иной раз она вытягивала нас из ям, как, бывает, вытягивают родителей взрослые дети, крепко укоренившись в реальности. Реальностью Сурии была любовь к нам с Фадилой.
— Я? Из-за… глупости.
Сурия подняла на меня глаза, давая понять, что разочарована.
— Нет! От меня ты никогда не принимаешь таких ответов, так что пожалуйста!
— Знаешь, я вчера встретился с другом, и мы поссорились.
— А подробнее?
— Это был мой лучший друг. Давно, в молодости. Потом мы потеряли друг друга из виду. Он разнервничался, подумав, что я распространяю листовки, призывающие бойкотировать продукты из Израиля. Он еврей.
Сурия кивнула, давая понять, что понимает, и поинтересовалась:
— Раньше у тебя были друзья-евреи?
Вопрос меня поразил. Моя дочь считает, что у меня не может быть хороших отношений с евреями? Такая дружба ей кажется странной? Противоестественной?
Я тоже кивнул.
— Почему бы и нет? Разве у тебя нет друзей-евреев?
— У меня нет. У нас в лицее нет евреев.
Ответ меня не удивил. Еврейские семьи забрали своих детей из школ, коллежей, лицеев, где учатся мусульмане, и устроили их в городские или частные школы в «благополучных» районах и округах Лиона. Фадилу это страшно возмущало. А я их не осуждал. Понятно, что родители боятся за своих ребятишек и, как могут, пекутся об их безопасности. А то, что еврейская и мусульманская молодежь между собой не ладит, — это факт. Однако этот шаг подчеркнул нелады, усугубил неприязнь. Когда в молодости я слышал, как критикуют евреев, обвиняя их во всех грехах, я точно знал, что эти люди ошибаются: мой лучший друг ни в чем не походил на нарисованную карикатуру. И другие мои знакомые тоже. Сегодня для парня-мусульманина еврей — это миф, сформированный радикалами и антисионистами. Думаю, что враждебность евреев к нам, арабам, тоже зиждется на незнании.
Казалось, счастью Даниеля и Бетти не будет конца. Один день все изменил: в теракте погиб их сын Жером. Даниель одержим жаждой мести, но вернет ли ему душевный покой смерть врага? Чего хочет от отца призрак его погибшего сына? И при чем тут жалкий бродяга, похищенный неизвестными?Невероятно тонкая и светлая история о неисповедимых путях человеческой жизни, о любви и прощении…
«Когда роман будет закончен, я умру» – так начал известный писатель Сэмюэль Сандерсон свою книгу. Когда-то он был обычным человеком, любил свою жену Дану и дочь Мэйан и был уверен, что семья – самое ценное, что у него есть. Но слава и богатство все изменили, этого испытания Сандерсон не выдержал. Его жизнь отныне протекала в свете софитов, под щелчки фотокамер. Поклонницы считали величайшим счастьем, если он снисходил до интрижки, журналисты почитали за честь взять у него интервью. В этом угаре остановиться, подумать было немыслимо.
Клара и Габриэль не должны были быть вместе: сын богатых родителей, наследник успешного семейного бизнеса, и простая танцовщица — что у них общего? Кажется, весь мир против них: родители и друзья Габриэля считают их отношения не более чем интрижкой, да и сама Клара временами сомневается, что у Габриэля хватит мужества пойти наперекор воле отца и матери.Иногда для того, чтобы понять, что важно, а что второстепенно, нужно потрясение. Таким потрясением в жизни Габриэля и Клары стала автокатастрофа. Судьба дала им шанс: либо все исправить, либо все потерять.
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели.Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти.Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной.Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни стало помочь ему.
У Жереми день рождения, ему исполнилось двадцать лет. Именно в этот день он решает свести счеты с жизнью: он больше ничего от нее не ждет, его бросила любимая девушка. Запив таблетки несколькими глотками виски, парень теряет сознание — и приходит в себя год спустя. Он у себя дома, а рядом — его обожаемая Виктория.Так умер он или нет? Может, он попал в рай? Или, наоборот, очутился в аду? Жереми не может вспомнить, что с ним было. Он словно потерялся на границе двух миров и превратился в зрителя, с ужасом наблюдающего, как мимо проходит его собственная, но словно чужая жизнь.
Академия надломленных душ — место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
С известной писательницей Флорой Конвей происходит страшное – однажды после игры в прятки из ее квартиры в Бруклине бесследно пропадает маленькая дочь Кэрри. У полиции нет зацепок и версий. После долгих месяцев тревожного ожидания и странных совпадений сломленная горем Флора начинает подозревать, что за всей этой историей стоит некто, продумавший преступление до мелочей. За океаном, в Париже, разбитый жизненными неурядицами и гриппом, романист Ромен Озорски замирает перед мерцающим голубым экраном, вдруг ощутив, что вымысел стал для него реальнее самой жизни.
Лиза и Артур встречаются только раз в году. Весь год он проводит в поисках любимой. А она — в ожидании встречи с ним.Лиза мечтала стать актрисой. Чтобы оплатить обучение, она устроилась работать в бар на Манхэттене, где однажды и познакомилась с молодым врачом Артуром Костелло. Это была любовь с первого взгляда, с первой искры.Но Артур — не такой, как все. Если бы несколько лет назад ему рассказали, что с ним произойдет, он ни за что бы не поверил, сказал, что это дурной сон. Но сегодня этот сон для него — страшная реальность.
Что может быть ужаснее, чем искать уединения и оказаться в одной квартире с незнакомцем? Маделин Грин, в прошлом офицер полиции, а сегодня просто несчастная женщина, которую бросил любимый человек, сняла квартиру в Париже. По недоразумению ту же квартиру снял драматург Гаспар Кутанс – мизантроп, умеющий работать только в одиночестве. Это недоразумение могло бы стать просто досадным эпизодом в жизни обоих, если бы не очень важное обстоятельство: раньше квартира принадлежала известному художнику Шону Лоренцу, который умер, потому что был не в силах пережить смерть своего сына Джулиана.
Рафаэль был уверен, что Анна – та женщина, с которой он готов прожить всю жизнь, деля с ней горе и радость.Но один вечер за несколько недель до свадьбы все перевернул – Рафаэль не хотел, чтобы между ними были тайны, и Анне пришлось показать ему одно фото. Увиденное буквально оглушило Рафаэля. Поняв это, Анна исчезла.Теперь ему нужно во что бы то ни стало ее отыскать. Но для этого придется распутать целый клубок страшных событий и узнать, кто же Анна на самом деле и что с ней произошло много лет назад.