Пока не видит Солнце - [53]

– Угу, – задумчиво ответил Уваров, судорожно соображая, кто мог вломиться к нему в кабинет. – Хорошо, что я передал это дело Коваленко. Не знаю, что предпримет начальство, узнав о потере улики.

– Если паспорт украден, значит, Тихонов жив. Ему нужно передвигаться. Но как он до него добрался?

– Это нам и предстоит выяснить.

Закончив завтрак, Уваров расплатился по счету. Пара вышла из кафе и пошла в сторону цветочного магазина. Кончики пальцев Юрия как бы невзначай слегка касались ладони спутницы.

– Ты идешь со мной в салон? – заинтригованно спросила Клара. – Я, конечно, не против, работник мне сейчас не помешает!

Уваров встрепенулся, остановился, шутливо хлопнул себя по лбу и, улыбаясь, пошел к своей машине. Через несколько минут он проехал мимо Клары и дважды посигналил. В ответ на ее лице появилась улыбка. Клара чувствовала трепет в душе и поймала себя на мысли: «А не начала ли я влюбляться?»

Открыв магазин, Клара машинально набрала код сигнализации. Рука потянулась к табличке на двери, но взглянув на надпись «открыто», она тоскливо вздохнула и убрала руку. Весь оставшийся день она потратила на обзвон поставщиков, размещая заказы на поставку цветов и просматривая объявления в интернете и местных газетах в поисках помощника, который мог бы на некоторое время заменить Лилю.

До самого вечера ее телефон не умолкал от вновь и вновь приходящих сообщений Уварова. Тот присылал фотографии с подтекстом и сдабривал их настойчивыми вопросами о предстоящем свидании. В последней смс было изображение спичек, выложенных на его рабочем столе в виде простреленного сердца. Следом за фото пришло сообщение: «Сегодня! До завтра не доживу». Она улыбнулась и написала в ответ: «Обещанного три года ждут». Он тут же отреагировал сообщением: «Копии дела летят в корзину». На что она ответила: «Три года меняю на два дня».

Получив от него смайлик, она положила телефон в сумку и задумалась над тем, куда же пойти с Уваровым? В ресторан она не хотела: банально и гарантированы пересуды. Ночные клубы Клара не жаловала: громкая музыка и развязная атмосфера не только раздражали ее, но и не располагали к общению, а ей хотелось поговорить, послушать рассказы Юрия, хоть она и подозревала в них долю выдумки.

Взгляд упал на папку с контрактами, и она вспомнила о своей заказчице, дом которой пустовал уже в течение года. Та уехала в Австрию и заключила с Кларой долгосрочный договор на обслуживание ее зимнего сада. Для этой работы Клара наняла бывшую сотрудницу дендрария, бойкую и симпатичную молодую женщину по имени Оксана. Зимний сад был расположен в большой круглой ротонде со стеклянной крышей в самом конце просторного участка в коттеджном поселке на Мамайке. Место было уединенным и романтичным. Ключи от ворот и коттеджа были у Оксаны, и Клара набрала ее номер телефона. В трубке раздалось хриплое «Привет» и кашель.

– Ты что, заболела?

– Да. Простудилась, лежу дома уже третий день.

– Сочувствую, ты выздоравливай, – мягко произнесла Клара.

– Слышала, что твой магазин ограбили.

– Да, – подтвердила Клара и с горечью добавила: – Слухи распространяются быстро.

– У меня знакомый работает в органах, – объяснила свою осведомленность Оксана.

Тут же выяснилось, что за зимним садом никто не ухаживал в течение недели. Клара воспользовалась случаем и под благовидным предлогом попросила ключи, услышав в ответ, что может заехать к Оксане в любой момент.

Закрывая магазин, Клара задумалась о своем отъезде. Время неумолимо приближало этот момент. Раньше ей казалось, что если семья уедет, то она начнет скучать, и ей не будет так тяжело покидать эти места. Но чем больше Клара находилась вдали от семьи, тем сильнее ей не хотелось уезжать из Сочи. Это было парадоксально и грустно одновременно, как будто ее сознанием овладел кто-то другой, не придающий значения дорогим для нее людям.

* * *

Забрав ключи от зимнего сада, Клара приехала в гостиницу, расположилась с кружкой горячего чая на диване и открыла белую папку. Воспоминания Тамары стали физически ощутимы: читая дневник, Клара живо и в красках представляла, что пришлось пережить этой несчастной женщине.

«…Но люди Быка все-таки выследили меня, и в одну из ночей, когда подруга мамы Светы была на дне рождения у соседей, ворвались в квартиру. Меня оглушили и очнулась я уже в подвале того злополучного дома.

Мне в лицо плеснули водой, я открыла глаза и первое, что услышала, был гневный крик Быка: «Где мои бриллианты?!». Я сказала, что ничего не знаю, но такой ответ его не устраивал. Один из его помощников отвесил мне сильную пощечину, я заплакала и схватилась за щеку. Бык сказал, что я имею какую-то связь с Тихоней, но мастерски скрываю это. Сказал, что дом я продала по его просьбе, и теперь жду от него вестей. Я на ходу выдумала, что давно собиралась уехать в Россию и продолжить обучение швейному мастерству. Сказала, что Тихоня мне не близкий родственник, и его судьба меня не интересует. В это Бык, конечно, не поверил. Он сказал, что из-за меня Тихоня подписался работать на него пять лет, и что такое не делают для постороннего человека.

Сначала он наотмашь отвесил мне несколько пощечин, я стерпела боль. В глазах заблестели первые слезы, но я все еще хранила молчание, да и что мне было говорить – я же действительно не знала, где Тихоня! Затем Бык дал знак своему помощнику, который следовал за ним, словно тень, и тот начал наносить удары по всему телу. Я плакала, кричала, пыталась вырваться, но мне доставалось еще сильнее. Мое хрупкое тело не выдержало, и я очень быстро потеряла сознание от болевого шока. Очнулась я в полупустой маленькой комнатке, в которой еле помещались одноместная кровать, стул и тумбочка. Оказалось, это комната того старика, который прислуживал Быку за обедом в первый мой визит в этот страшный дом. Старик сидел рядом с кроватью и осторожно обрабатывал мои раны. На моем теле не было живого места: сплошные синяки, кровоподтеки и ссадины. Лишь лицо мое не тронули. Старик представился, его звали Прокопычем. Он сказал, что Быку известно, что у меня есть абонентский ящик, и мне нужно отдать ему ключ и сообщить номер. После жестоких побоев я и не думала ничего утаивать…