Пока мы рядом - [59]

Работа в доме кипит, так что грех жаловаться. Мастеровые сдают одну комнату за другой. Спальня Луны, как и планировалось, готова в первую очередь. Если ребята и LV-терапия будут продвигаться в таком темпе, похоже, Кармен все-таки удастся пожить в новом доме.

Окружающие не догоняют. Никто ничего не говорит, но мы замечаем, что наши друзья начинают сомневаться в том, что ситуация столь драматичная, как мы ее преподносим. От Мод и Фрэнка я узнаю, что кто-то из «MIU» даже осмелился спорить, что Кармен доживет до семидесяти. Однажды я краем уха слышу, как Томас рассказывает Фрэнку о том, что Кармен «потрясающе изящна». На корпоративной вечеринке в «Эдвертайзинг брокерз» Кармен спрашивают, когда она вернется. Не вернется ли, а когда вернется.

Я могу это понять. Полтора года назад мы сказали, что у Кармен особо тяжелая форма рака с высокой вероятностью летального исхода. Мы говорили об этом весь год. Потом объявили, что Кармен безнадежна, поскольку опухоль дала метастазы. В начале декабря все именно так и выглядело: с каждым днем Кармен становилось все хуже. И вот прошло несколько месяцев, а Кармен порхает! Выходит, все налаживается. Кармен идет на поправку. У нее отрастают волосы, она хорошо выглядит, внешне не заметно, что она носит протез, она бодра и жизнерадостна. Да, конечно, бросается в глаза худоба, и живот периодически пухнет, и это немного портит картину — но ведь в целом все хорошо, правда?

Друзья, родные, коллеги и знакомые вряд ли могут представить себе, что можно жить со смертельной болезнью. И ждать — то ли тебе станет лучше, то ли ты умрешь. Вот так просто.

Но на самом деле все не так просто.

— Некоторые пациенты, подвергающиеся LV-терапии, годами борются с раком, — говорил нам Роденбах, — но бывает и так, что уже через неделю LV вдруг перестает работать. Тут мы бессильны делать прогнозы.

Финишная лента марафона вновь отодвинута. И неизвестно, на сколько километров. Мы вновь отброшены назад, в неопределенность, в которой пребывали весь первый год, с момента обнаружения рака.

Спасибо, док.

28

От ярости скрипя зубами,

Я все равно кручусь, как белка в колесе…

The Smashing Pumpkins, песня «Bullet with Butterfly Wings» из альбома «Melon Collie and the Infinite Sadness» (1995)

После того как ей стало лучше, Кармен, разумеется, не могла тратить все свое время на шопинг, хотя и очень старалась. Она начала задумываться и о других материях. Ну, вроде моих признаний на летнем отдыхе в «Клаб Мед». Поначалу она сдерживалась. Мы были счастливы вместе и хотели прожить оставшееся нам время в свое удовольствие. Потом ее здоровье резко пошатнулось, и все внимание и силы ушли на то, чтобы выжить.

Но теперь в повестку дня Кармен вернулись мои прошлые подвиги. В последнее время она стала все чаще звонить мне в течение дня, проверяя, где я нахожусь, и подробно расспрашивать о том, что я делал, если отсутствовал дома более часа.

Кармен еще не заговорила об этом, но я уже чувствую, что ей хочется обсудить со мной «Веселые пятницы Дэнни». И это в такой момент! У меня заранее портится настроение, хотя она еще и не заикнулась об этом. Сам факт меня бесит. Черт возьми, неужели ничего святого не осталось в этом мире?

Сегодня пятница. Мой план таков: перекусить с Рамоном, а потом — к Розе. Я, в розовой рубашке и туфлях из змеиной кожи, захожу в гостиную. Кармен лежит на диване, смотрит телевизор. По ее глазам я вижу, что не ошибся в своих подозрениях. Я прикидываюсь полным кретином и подхожу к ней с поцелуем.

— Спокойной ночи, любимая, — говорю я приторным голосом.

— Ты знаешь, мне бы не хотелось, чтобы ты уходил сегодня.

— Дорогая, если что-нибудь случится, я сразу приеду. Я беру с собой телефон.

— Я не это имею в виду. Я просто хочу, чтобы ты остался дома.

— Не понял. Мы с Рамоном договорились встретиться через десять минут. Я же заранее предупредил тебя! Всю неделю я ждал этого вечера. Ты же знаешь, пятница для меня единственный день отдыха.

— Тебе следовало думать об этом, прежде чем трахать всех подряд, — холодно произносит она.

— Карм, это смешно и нелепо. Мы уже все выяснили, пока были в «Клаб Мед».

— Да, однако теперь я иначе на это смотрю. Если ты уходишь из дому, разве я могу быть уверена в том, что ты снова не изменяешь мне?

Не знаю, как это у меня получается, но я искусно разыгрываю возмущение:

— Карм! Дай мне вздохнуть! Я хожу с тобой на химию, на радиацию, скандалю с врачами, выдергиваю их по ночам из постели, я… я… делаю все для тебя!

— То, что ты делаешь для меня, здесь совершенно ни при чем. То, что ты делаешь, — это норма. «В горе и в радости…» Не забыл еще, Дэниел ван Дипен? — бросает она.

Теперь я по-настоящему взбешен. Она не всерьез. Она не может так думать. Я выдерживаю паузу, чтобы услышать это от нее. Но она молча с вызовом смотрит на меня.

— Отлично, — говорю я дрогнувшим голосом. Хватаю телефонную трубку, швыряю ее на диван. — Тогда просто позвони Анне или Мод или своей матери. Пусть они ухаживают за тобой, если ты считаешь, что все, что я делаю, это всего лишь норма. Я переночую в отеле.

Я шагаю к двери. Кармен бросает телефон мне вдогонку.