Пока любовь не оживит меня - [2]

Приоткрываю рот от удивления, не желая поддерживать эту беседу, она лишняя. Для меня, по крайней мере, но глаза Мёрл блестят от негодования. Наверное, как и у любой матери, которая желает счастья своим детям.

– Это их право. А вы живёте тоже здесь? В замке? – Быстро перевожу тему, наслаждаясь терпким вкусом чёрного чая.

– Нет. Денвер построил для меня и сына домик, недалеко от замка. Он за конюшней, раньше там были помещения для прислуги, но всё обвалилось. Там и живём, – готово делится со мной.

– У вас есть сын? – Интересуюсь я.

– Да ты же знаешь его, милая. Джон Мэтью, но он ненавидит, когда его зовут первым именем, – смеясь, сообщает мне.

– То есть, – замираю на секунду и откладываю тост, – простите, Мэтью ваш сын? И его первое имя начинается на «д», как и у всех представителей рода Эйнсли? Вы упоминали об этом.

– Да, Мэтью сын Денвера, сводный брат отца Джоршуа и Джареда, – подтверждает она.

Вот же чёрт. Ничего себе, я бы никогда не подумала о таком. Шокировано смотрю на гордо улыбающуюся Мёрл, и пытаюсь прийти в себя от новости.

– Денвер никогда не любил свою жену, навязанную родителями. Мы с ним были знакомы со школы, наши чувства родились именно тогда, а с годами лишь крепли. Мы не могли быть далеко друг от друга. И его жена об этом знала. Она родила ему сына и подала на развод. Оставила мальчика, отца Джареда и Джоршуа, Денверу, и я растила его. Я знала, что никогда не смогу стать миссис Эйнсли. Да и мне хватало той любви, которая была у нас. Я долго не могла родить, у меня были проблемы с этим, а Денвер всегда поддерживал меня. Всегда уверял, что я для него единственная. А когда появился Джон, то я была счастлива. Меня осуждали, но одно слово Эйнсли, и люди забыли о нас, позволив насладиться нашей радостью. А затем в доме появилось ещё два малыша, а затем Делайла. Младшая сестра мальчиков. Это место было наполнено смехом, Рождество и все праздники напоминали сказочные времена, но всему приходит конец.

Мёрл опускает голову и быстро стирает слёзы, позволяя мне уложить в голове информацию.

– А сейчас здесь ты, Санта. Какое необычное имя, оно пророческое, – женщина берёт мою руку в свои.

– У мамы такая фантазия. Она испанка, а папа ирландец. Вообще, у меня две мамы, теперь уже три, – не обдумывая, отвечаю ей, отчего брови Мёрл приподнимаются в удивлении.

– Три мамы? Такое бывает? – Тихо смеясь, спрашивает меня.

Глубоко вздыхаю и аккуратно освобождаю свою руку, чтобы не обидеть эту милую женщину.

– Папа женился на Эйрин сразу же после окончания школы, у них появилась Рейчел. Моя старшая сестра. Потом он встретил мою маму, в одном из путешествий по Европе с семьёй, и влюбился в неё. Он всегда говорил, что Лусия для него стала лёгким витком новой жизни. Эйрин и мама подружились, они жили вместе в Дублине. И папа женился во второй раз, родилась я. Наша семья необычная, полигамная. Хотя отец развёлся с первой женой, но она продолжала находиться в нашем доме, как и моя сестра. Я привыкла с детства, что у меня две мамы. Именно так внушалось мне, а потом, – замолкаю и делаю глоток чая.

– Разве это правильно? Нет, для меня нет, потому что я всю свою жизнь терпела насмешки, оскорбления и осуждения за выбор родителей. А они все жили под одной крышей, папа изменял маме с Эйрин, и никто не был против. Я так ненавидела этот уклад, что единственной мыслью было убежать оттуда и никогда не позволять своему мужу поступать так со мной. Это отвратительно и грязно, хотя сама же сейчас терплю нечто похожее, – горько усмехаясь, залпом допиваю чай и поднимаю взгляд на Мёрл.

– И ты до сих пор их осуждаешь?

– Не знаю, я люблю их, правда. И Эйрин тоже стала для меня мамой, она помогала мне, рассказывала о многом и поддерживала, но в школе меня дразнили, и я не желала возвращаться домой, где они будут сидеть за ужином и разговаривать, словно всё так и должно быть. Как будто мужчина не может быть предназначен для одной. Я верила в принца, а оказалось, что нет их. А сейчас мой отец женат в третий раз, я даже имени её не запоминала. А какой смысл, если в пятьдесят он решил завести ещё ребёнка, через два года будет другая, и всё то же самое? Выходит, что мужчины не могут любить, им всегда мало, – мой голос ожесточается, а сердце сжимается от правды слов. И ведь всё так и есть. Отец. Филипп. Ред. Ни один из них не может остановиться, да даже дед Эйнсли не смог быть с одной. В мире не осталось верности, мы её просто не заслужили.

– Милая моя, девочка, ты ошибаешься, – шершавая ладонь Мёрл проходит по моей щеке, и она приподнимает мою голову за подбородок.

– Разве? – Хмыкаю я.

– Да, но я не отрицаю, что мужчины слабы в своих страстях. Всё зависит от женщины, если она любит, видит отдачу, а она есть, то именно в её руках продлить наслаждение счастьем, превратив его в вечность. Отношения никогда не бывают лёгкими, как и брак, как и семья. Всегда необходимо работать над ними, постоянно искать новые и новые искры, чтобы не позволить огню потухнуть. И всё это делает женщина, – она отпускает меня, а я с сомнением смотрю в голубые, полные доброты глаза.

– Ты только подумай, насколько твои родители умные люди. Они не кричали, не ругались, не спорили и ничего не делили. Они не оторвали твою сестру от отца, потому что у него начиналась другая жизнь. Они нашли способ, показать тебе, что такое родственные связи. Они поддерживали атмосферу дружбы, и это многого стоит. Это та же любовь, только более мягкая, но любовь подразумевает в себе не только секс, ещё и понимание, поддержку, участие, искренность и защиту. Твой отец подарил тебе это, как и тем женщинам, которые позволили ему стать папой двух замечательных девочек. Но никто не виноват в том, что любовь была в их сердцах не так крепка. Зачем мучить друг друга, они поступили правильно. Поверь мне, Санта, я видела многое и сейчас читаю между строк твоей судьбы благодарность твоего папы за то, что ты есть. Он не умеет иначе, и нет его вины в том, что его никто не полюбил так сильно, чтобы бороться за пламя семейного очага. Но в конце его жизни у него останутся дети, в которых он будет нуждаться. Особенно в тебе.