Пока есть Вторник. Удивительная связь человека и собаки, способная творить чудеса - [81]
Я пожимаю плечами.
— Это Вторник, — говорю я.
Эпилог
ВЫПУСКНОЙ
In Iumine Tuo videbimus lumen (лат.).
Во свете Твоем мы видим свет. (Пс. 35:10)
Девиз Колумбийского университета
Сначала мы пошли в университетский книжный магазин и купили светло-голубые мантию и квадратную шапочку для выпускного, потом прошли через дворик в секретариат за шнуром. Весной 2010 года магистратуру факультета журналистики Колумбийского университета окончило восемь ветеранов — рекордное количество, — и каждому выдали специальные красно-бело-синие шнуры, которые нужно было прикрепить вокруг плеч и на отвороты. Как обычно, Вторник покорил трех девушек в секретариате, и в итоге мы ушли с двумя особыми шнурами для ветеранов, заслуживших этот знак отличия за последние два года.
— Подлиза, — пошутил я, когда мы откланялись.
Вторник посмотрел на меня со смешинкой в глазах и с хитрой улыбкой. Он не отпирался.
Через несколько дней я взял мантию, самую маленькую из всех, что нашлись в университетском магазине, и отрезал нижнюю часть на уровне талии. Потом обрезал рукава выше локтя, закатал их до плеч и заколол, уложив красивые складки.
— Примерь-ка, — сказал я Вторнику, который наблюдал за приготовлениями.
Я помог ему просунуть голову и передние лапы. Потом закалывал и подворачивал, немножко укоротил общую длину, но Вторник не жаловался, не отодвигался больше чем на шаг-два, и через полчаса он стоял передо мной в своей собственной светло-голубой мантии выпускника, а на плечах красовались золотые короны Колумбийского университета. Я трижды обернул специальный ветеранский шнур вокруг шеи пса, кончики остались свисать с плеч. Несколько раз ретривер попытался их поймать зубами — слишком уж велик был соблазн.
— Настоящий выпускник. Мама и папа будут впечатлены.
Брови Вторника дернулись вверх-вниз:
— Мама и папа?
— Да, Вторник, они здесь. Вот оно. Конец семестра. Выпускной.
На самом деле это был не конец. Вовсе нет. Той весной, когда я уже не сомневался, что получу свою степень магистра по журналистике, я снова подал документы в Колумбийский университет, в магистратуру по Стратегическим коммуникациям. Первые полгода жилось тяжело, но потом я почувствовал себя комфортно в Северном Манхэттене, и одна только мысль о переезде вызывала стресс. Кроме того, армия ввела новое направление — «Информационные операции». Это не совсем пиар и коммуникации, такие направления на тот момент уже существовали. Новая специальность объединяла в себе психологические операции, электронику и ведение информационной войны. Армия обучает профильных офицеров противостоять новым угрозам мировой инфосферы, в том числе искусству и науке пропаганды. Так как я хочу разрабатывать политику и помогать вывести на чистую воду военных, окунувшихся в манипуляции СМИ, я решил, что мне не помешает разбираться в методологии стратегических коммуникаций и их закономерностях.
Забавно, я пошел в армию отчасти из неприятия веры отца в цифры и слова — сам я считал, что мир можно изменить к лучшему на поле боя в сапогах. Я не враг армии Соединенных Штатов. На самом деле я люблю ее сильнее, чем когда-либо, потому-то я и хочу, чтобы она изменилась, признала свои ошибки и на деле стала бороться за справедливость, честь и свободу силой, на звание которой всегда претендовала. Не бывает героизма без ответственности, не может быть вдохновляющего примера, если мы не отдаем себе честного отчета в своих поступках. Откуда взяться мужеству войск низшего звена, если нет чести у верхушки?
В конце концов я ушел из этого мира. Как и отец, я глубоко убежден, что ручка в моей руке (или клавиатура компьютера под пальцами) мощнее неповоротливой военной машины.
Поэтому я вернусь — по крайней мере на год. Но однажды…
Однажды я уеду отсюда. У меня будет жена. И дети. И работа, которая что-то меняет в этом мире, и немного земли где-нибудь на Западе, несколько коней на пастбище и вид на горы. Я не создан для жизни в Нью-Йорке. Я скорее деревенский парень. Через десять лет, когда Вторник уйдет на пенсию, я хочу, чтобы он задорно ковылял, дыша чистым горным воздухом и наслаждаясь травой под лапами, а не бродил по людным улицам с ядовитыми реактивами от гололеда между пальцев.
Моя мечта осуществится. Я знаю — точно так же, как знал, что меня примут в Колумбийский университет. Когда-нибудь я выведу Вторника под великолепное синее небо и скажу ему:
— У нас получилось, мальчик. Мы сделали это.
Я обниму его, поцелую в лоб, как всегда, и напомню:
— Если дети клянчат, это еще не значит, что ты обязан их катать. У нас для этого есть пони.
Но это в будущем. Сейчас нас ждал ланч с папой и мамой. Я снова поправил мантию, перевязал слегка обслюнявленный шнур, надел псу на голову шапочку и увидел гордость в глазах Вторника — отражение моей и его собственной.
Он знал, что сейчас будет что-то особенное. Чувствовал возбуждение. Шел мелкий дождик, но ничто не могло испортить Вторнику настроение. На Бродвее люди показывали на него пальцами и улыбались, выкрикивали комплименты и фотографировали, а мой ретривер вышагивал, как король, наслаждаясь направленными на него взглядами. К тому времени, как мы дошли до «Монде», одного из наших самых любимых ресторанчиков Бродвея с открытой площадкой, Вторник уже столько раз скинул с себя шапочку, что я скомкал ее и сунул в урну. Пес был прав: ему больше идет с непокрытой головой, тогда все могут видеть его глаза.

"Веру в Бога на поток!" - вот призыв нового реалити-шоу, участником которого становится старец Лазарь. Что он получит в конце этого проекта?

В романе повествуется о судьбах двух еврейских семей в смутное время, когда Европу сотрясали войны и революции, накануне и после Первой мировой войны. Тем не менее это совсем не трагическое повествование. Скорее, напротив: роман А. Камински — это увлекательный, захватывающий рассказ, полный светлого тонкого юмора и клокочущего задора. Это пестрая комедия, своего рода мировой театр в миниатюре. Эта семейная сага являет собой единственный в своем роде образец искусства еврейского повествования, в которой тонко и умно, с огромным тактом подчеркивается важная мысль: без юмора мы обречены, а с юмором — переживем любые невзгоды.

Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..

«Представьте себе, что Вселенную можно разрушить всего одной пулей, если выстрелить в нужное место. «Шаманский космос» — книга маленькая, обольстительная и беспощадная, как злобный карлик в сияющем красном пальтишке. Айлетт пишет прозу, которая соответствует наркотикам класса А и безжалостно сжимает две тысячи лет дуалистического мышления во флюоресцирующий коктейль циничной авантюры. В «Шаманском космосе» все объясняется: зачем мы здесь, для чего это все, и почему нам следует это прикончить как можно скорее.

Уже почти полгода Эльза находится в коме после несчастного случая в горах. Врачи и близкие не понимают, что она осознает, где находится, и слышит все, что говорят вокруг, но не в состоянии дать им знать об этом. Тибо в этой же больнице навещает брата, который сел за руль пьяным и стал виновником смерти двух девочек-подростков. Однажды Тибо по ошибке попадает в палату Эльзы и от ее друзей и родственников узнает подробности того, что с ней произошло. Тибо начинает регулярно навещать Эльзу и рассказывать ей о своей жизни.