Пока еще здесь - [51]

Конечно, будь у них с Сергеем деньги, она бы, не задумываясь, тоже наняла репетитора. И тогда у Эрика появилось бы то же самое несправедливое преимущество. Просто Вика воспринимала несправедливость по отношению к себе гораздо болезненнее, чем по отношению к другим.

Несколько лет назад, в День памяти погибших в войнах, Иден устроила для всех сотрудников отделения барбекю на своей красивой ферме в Принстоне (у нее была ферма в придачу к огромной квартире на Манхэттене. Настоящая ферма – козы и все такое). Вика так ждала этого пикника. Ей нравилась Иден. Иден была довольно молода, красива и большая болтушка, и Вике очень хотелось встретиться с ней в неформальной обстановке; она даже надеялась, что они станут подругами. А почему нет? Иден врач, и Вика бы им была, если б имела возможность окончить медицинскую школу. А Эрик, может, подружился бы с ее сыновьями.

Вика задумала принести к Иден что-нибудь исключительно элегантное. Она купила красивую плетеную корзину в Pier 1, переложила синими и белыми льняными салфетками и насыпала до краев самой отменной клубникой, какая была в магазине Stop & Shop.

Когда Вика, припарковавшись, ступила на лужайку дома Иден, ей казалось, она выглядит восхитительно – облегающий топ с глубоким вырезом, джинсовая мини-юбка, розовые босоножки на высоком каблуке и соломенная шляпа с широкой розовой лентой.

Наряд вместе с корзиной с клубникой был просто-таки образчиком загородного шика. Первое, что заметила Вика, были клубничные горы – килограммы, тонны клубники повсюду. Иден была безупречно вежлива: “Клубника! Как чудесно! Наша еще не созрела”. Следом Вика заметила, что все-все, включая Иден, одеты в бежевые шорты и свободные белые футболки. Ах да, и еще бейсболки. “Миленькая шляпа!” – бросила с усмешкой Сантьяго, работавшая у них на томографе. Вика сняла шляпу и положила на скамейку у дома, рядом с корзиной.

Иден повела своих сотрудников – почти все они были из эмигрантов – смотреть дом. Красивый дом со всякими антикварными вещицами деревенского обихода – там была даже коллекция старинных утюгов, – с абстрактными фотографиями, сделанными мужем Иден, и абстрактными скульптурами, сделанными сыновьями Иден. Мальчики ворвались в дом после футбола, потные, запыхавшиеся, раскрасневшиеся, уверенные, довольные – и Вика еще хотела, чтобы Эрик с ними подружился! Под конец она решила загладить свой промах с одеждой и клубникой и как-нибудь нетривиально похвалить интерьер. “Иден, – сказала Вика. – У тебя дом в точности как Говардс-Энд”. Иден недоуменно уставилась на нее. “Говардс-Энд, – пояснила Вика, – дом из романа Форстера”. Снова недоуменный взгляд и вежливая улыбка. Вика знала, что перед переходом на подготовительное медицинское отделение в Гарварде Иден специализировалась в английском. Ну не могла она не знать, кто такой Форстер. Вика читала роман в переводе Регины, может, по-английски он как-то по-другому называется? А потом до Вики дошло. Иден просто не ожидала, что Вика знает Форстера (Вика – простая эмигрантка-узистка), как не ожидала, если бы какая-нибудь ее коза вдруг проблеяла “Форс-тер”. Иден улыбнулась Вике любезно, непонимающе, одобрительно, безупречно демократично, как улыбалась всем сотрудницам-эмигранткам – из России, с Ямайки, Филиппин или откуда они там еще могли быть.

В довершение, когда они все вышли из дома, оказалось, что самая крупная коза сжевала всю Викину клубнику и почти половину шляпы. Вика забрала сумку и остатки шляпы и уехала домой, не дожидаясь угощения.

Была и еще одна неудачная попытка завести друзей на работе, на этот раз с радиологом Кристиной. Кристина была немного старше Вики. Высокая женщина с жировыми складками, выпиравшими из-под халата в ожиданных и не очень местах. У нее была ореховая кожа, а черные, тронутые сединой волосы заплетены в множество мелких блестящих косичек. Собственно, первый шаг сделала сама Кристина, когда Вика только начала работать в “Бинг Раскин”. Она дала несколько дружеских советов, которые Вика с радостью приняла. Они стали вместе обедать и болтать о том о сем, когда выпадал случай. Помимо профессиональных советов Кристина снабдила Вику массой сведений относительно воспитания детей, выпечки пирогов, онлайн-покупок купальников (если берешь Speedo, надо заказывать по крайней мере на три размера больше) и прочих американских порядков. Кристина всегда вела себя доброжелательно и заботливо, разве что, может, немного покровительственно.

– О, значит, у тебя теперь есть крутая черная подружка? – подначивал Вадик.

– Заткнись, – осекала его Вика.

Но потом все переменилось. Проблема в том, что Кристина принимала Вику за несчастную мать-одиночку, трудно выживавшую здесь эмигрантку. У Вики в шкафчике висела фотография Эрика, но она никогда не упоминала Сергея. А потом случилось, что кто-то заговорил о кузене, который пытается устроиться на работу в банк “Грей”, и Вика сказала, что там работает ее муж.

– А, да? – переспросила Кристина. – А чем он занимается?

– Он финансовый аналитик.

– А, да? – снова произнесла Кристина, и на этом их дружба закончилась.

Муж Кристины был механиком, муж Лесли – водителем автобуса, муж Шины работал охранником у них, в “Бинг Раскин”, Рэйчел с Джоном были в разводе, жена Майкла трудилась на той же должности, что и он, но в “Вейл Корнелл”, а лаборантка Лилиана была не замужем и проводила жизнь в свиданиях, вечеринках и развлечениях. Муж в банке “Грей” немедленно превратил Вику в одну из тех странненьких белых дамочек, которые выбрали эту работу по какой-то безумной прихоти. Вика вспомнила, как дочь Боба, Бекки, отзывалась о своей работе в “Макдональдсе”. Она устроилась туда, перейдя в старшие классы. Боб считал, что ей будет полезно попробовать “настоящей работы”. Она рассказывала, как ее ненавидели остальные сотрудники. Они все кучковались у окон поглядеть, как после работы Бекки усаживается в новенькую “вольво” Боба. И чем доброжелательнее она с ними была, тем больше они ее ненавидели. Значит, так теперь Кристина видит Вику? Балованной богатенькой дрянью, которой не нужно зарабатывать на жизнь и которая пришла сюда просто ради новых ощущений? Но кто в трезвом уме выберет работу в онкологической больнице, да еще такую физически и эмоционально изматывающую и с постоянными дозами облучения в придачу? Порой Вика порывалась объяснить Кристине, как обстоят дела на самом деле, рассказать про Сергея с его вечными увольнениями, про то, какие же они идиоты, что грохнули столько денег на дом, который просто-напросто один большой гнилой отстой, и как же ей одиноко в Америке без родственников и настоящих друзей, а только с Региной да Вадиком, которые оба предпочитали ей Сергея. Но тут же Вика вспоминала, как Регина пыталась им объяснить, что она не так уж богата, и как смехотворно это звучало. И тогда гордость брала верх. С какой вообще стати она должна оправдываться перед Кристиной? Так что они остались в хороших отношениях, но не дружеских. Уж точно не настолько дружеских, чтобы говорить о таких личных вещах, как расставание.