Пока бьется сердце - [10]
Продолжаем следить за полем боя. Идущие в атаку немецкие солдаты уже не опасаются, не делают коротких залеганий. Бегут в полный рост. Уже хорошо видны их разгоряченные лица.
Пора!
И мы открываем огонь. Захлебываются пулеметы и автоматы, заглушая сухой треск винтовок и карабинов. Бьем в упор.
Немецкие солдаты залегают. Наш огонь усиливается. Мы не даем врагу поднять головы, не даем опомниться.
В небо взвиваются две красные ракеты: фашисты подают сигнал своей авиации, которая начала уходить от переднего края. Самолеты возвращаются и опять пикируют, истошно и надрывисто завывая сиренами.
Хитрим и мы. На минуту прекращаем огонь. Пусть атакующий враг думает, что мы уже на дне траншей, что мы не покажем носа, пока не улетят самолеты.
Немецкие солдаты опять вскакивают, бегут вперед. Вновь оживают наши окопы, встречая атакующих дружным огнем. Враг откатывается к своим позициям.
И вдруг наступает тишина, которая давит на ушные перепонки сильнее только что умолкнувшего адского грохота. Эта тишина кажется чем-то невероятным, неестественным.
Стряхиваем с себя песок и глину, проверяем оружие, осматриваем друг друга.
У политрука Кармелицкого на щеке кровь. К нему подбегает Блинов.
— Вы ранены?
— Пустяки, осколком царапнуло. Только сейчас заметил.
— Сколько продолжался бой? — спрашивает кто-то из нас.
Кармелицкий вытаскивает карманные часы, долго смотрит на них из-под взлохмаченных бровей, прикладывает к уху, недовольно морщится.
— Остановились проклятые, не выдержали…
— Сейчас ровно десять, — сообщает техник-лейтенант Воробьев. — Значит, бой продолжался целых два часа.
— Не может быть! — восклицает Степан Беркут. — Не больше десяти минут длилась вся эта свистопляска.
— А по-моему, даже больше двух часов, — замечает Царин.
— Нет, ровно два часа, — повторяет командир взвода.
Техник-лейтенант Воробьев бледен. В глазах — нездоровый блеск. Губы запеклись, щеки ввалились. Льняные волосы прилипли к потному лбу. Под левым глазом подергивается тик. Заметно дрожат руки.
Он по-прежнему все время тихий, незаметный. Вместе с нами ходит в атаки, пулям не кланяется. Но все делает как-то угрюмо, с повышенной нервозностью. Воробьев еще больше замкнулся в себе. В беседы с нами не вступает, а если и заговорит, то лишь на сугубо официальные темы: все ли накормлены, исправно ли оружие, в достатке ли боеприпасов.
Ужинаем ли мы — он сидит в стороне, сутулится, сжимает между колен алюминиевый котелок и вяло работает ложкой; коротаем ли ночь в траншее, о чем-нибудь говорим, вспоминаем прошлое — он опять один. Смотрит на пылающий Новгород, о чем-то мучительно думает и курит, курит. Иногда хочется подойти к нему, назвать его не техником-лейтенантом, как положено по уставу, а просто по имени и сказать: «Евгений Васильевич, идемте к нам. Одиночество на войне — вещь очень плохая и неудобная…»
Итак, первая атака врага отбита. Оружие приведено в боевую готовность. Подсчитываем свои потери. В нашей роте трое ранено и двое убито — это всегда рассудительный, степенный сверхсрочник механик-водитель Масленкин и башенный стрелок Коротеев, совсем еще юнец. Только вчера он получил письмо от девушки, читал его почти всей роте, и почти вся рота сочиняла ответ.
— Может, уже не сунутся, — делает предположение Степан Беркут. — По зубам они крепко получили…
В ту же минуту слышим Царина:
— Кажется, опять будет жарко!..
На горизонте, в стороне противника, небо усеяно еле различимыми, крохотными точками. Они быстро увеличиваются в размерах, беззвучно приближаются. Изменивший направление ветер относит в сторону гул авиационных моторов. Самолеты идут на нас, как на экране немого кино.
— Торопятся на свидание! — громко зубоскалит Степан Беркут. Смеется, а лицо бескровное. Поблекли даже огромные веснушки, густо высыпавшие на чуть вздернутом носу, на щеках и подбородке. Из-под каски выбивается рыжая чуприна, и Степан сердито теребит волосы, торопливо запихивает их под каску, чтобы не мешали смотреть.
Немцы открывают артиллерийский огонь. Одновременно где-то позади нас раздается залп наших батарей. Значит, подошла к нам артиллерия.
И опять по обеим сторонам траншеи рвутся бомбы. На этот раз фашистские самолеты штурмуют наши позиции особенно долго и ожесточенно. Все сливается в сплошной грохот.
На поле боя появляются немецкие танки, за ними цепи солдат. Издалека танки похожи на неуклюжих мирных животных, которых гонят сзади маленькие человечки. Они покорно движутся вперед, покачиваясь бронированными телами.
На одно мгновение поворачиваю голову, чтобы видеть Кармелицкого, Василия Блинова, всех друзей по роте, и замечаю в нашей траншее командира дивизии. Рядом с Черняховским — незнакомый майор-артиллерист, командир батальона капитан Лямин — и еще несколько командиров. Майор-артиллерист надрывисто кричит что-то в телефонную трубку.
Командир дивизии одет в тот же синий комбинезон танкиста, в котором мы видели его на дорогах Прибалтики. Щеки чисто выбриты, между бровей — знакомая всем глубокая складка. Стоит в полный рост, не отрывая глаз от бинокля. Точно на обыкновенных тактических учениях.
Вокруг немецких танков вырастают султаны разрывов: ведут огонь наши артиллерийские батареи. Разрывы все ближе подступают к бронированным машинам. Вот останавливается один танк, он нелепо вертится на одном месте, как огромный котенок, играющий своим хвостом. Через минуту он обволакивается густым дымом. Загорается второй танк, потом третий…
Труд В. П. Артемьева — «1-ая Дивизия РОА» является первым подробным описанием эпопеи 1-ой Дивизии. Учитывая факт, что большинство оставшегося в живых рядового и офицерского состава 1-ой Дивизии попало в руки советских военных частей и, впоследствии, было выдано в Особые Лагеря МВД, — чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно, в настоящее время восстановить все точные факты происшествий в последние дни существования 1-ой Дивизии. На основании свидетельств нескольких, находящихся з эмиграции, офицеров 1ой Дивизии РОА, а также и некоторых архивных документов, Издательство СБОРН считает, что труд В.
Когда авторов этой книги отправили на Восточный фронт, они были абсолютно уверены в скорой победе Третьего Рейха. Убежденные нацисты, воспитанники Гитлерюгенда, они не сомневались в «военном гении фюрера» и собственном интеллектуальном превосходстве над «низшими расами». Они верили в выдающиеся умственные способности своих командиров, разумность и продуманность стратегии Вермахта…Чудовищная реальность войны перевернула все их представления, разрушила все иллюзии и едва не свела с ума. Молодые солдаты с головой окунулись в кровавое Wahnsinn (безумие) Восточного фронта: бешеная ярость боев, сумасшедшая жестокость сослуживцев, больше похожая на буйное помешательство, истерическая храбрость и свойственная лишь душевнобольным нечувствительность к боли, одержимость навязчивым нацистским бредом, всеобщее помрачение ума… Посреди этой бойни, этой эпидемии фронтового бешенства чудом было не только выжить, но и сохранить душевное здоровье…Авторам данной книги не довелось встретиться на передовой: один был пехотинцем, другой артиллеристом, одного война мотала от северо-западного фронта до Польши, другому пришлось пройти через Курскую дугу, ад под Черкассами и Минский котел, — объединяет их лишь одно: общее восприятие войны как кровавого безумия, в которое они оказались вовлечены по воле их бесноватого фюрера…
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.
Новая книга пермского писателя-фронтовика продолжает тему Великой Отечественной войны, представленную в его творчестве романами «Школа победителей», «Вперед, гвардия!», «Костры партизанские» и др. Рядовые участники войны, их подвиги, беды и радости в центре внимания автора.
8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.