Поиск на болоте - [3]

Однажды, когда Карл на пару шагов приблизился к клетке, Рекс издал рычание, шедшее из глубины его широкой груди. Его тело напряглось, как будто он хотел броситься прямо через решетку. Резко на фоне черной шерсти заблестели оскаленные зубы. Прямо-таки баскервильская собака. Да, такой пес мог бы напугать кого угодно! Карл Август содрогнулся и обрадовался.

Этот момент и решил все. Так бывает на железной дороге: стрелка переведена, и поезд устремился в новом направлении, на новую местность, где все иначе.

«Ты и только ты! Да, милый мой, это решено».

С усердием Карл Август набросился на кинологию. Он хотел быть на высоте. И отнюдь не для того, чтобы блеснуть перед преподавателем и заработать хорошую оценку. Просто он хотел доказать самому себе, на что способен.

В глазах кое-кого из окружающих Карл Август был заносчив. Возможно, такое впечатление возникало из-за того, что он слишком уж непримиримо отстаивал свое мнение. Но вряд ли кто догадывался, какой он самокритичный человек, потому что сам себе дал слово быть именно таким. Ему было очень нелегко признаваться в своих ошибках, но в то же время он был одним из тех, кто считает позором повторить одну и ту же ошибку дважды.

Что касается Рекса, то Карл Август слышал от опытных людей, что ошибки в обучении собаки исправляются потом с колоссальным трудом. И поскольку в этих делах он еще не разбирался, то точно хотел знать, что к чему. Ему было важно знать не только то, что сделает собака по требованию человека, но и почему она так сделает.

Карл Август грыз гранит науки и не стеснялся спрашивать. Когда преподаватель заканчивал раздел традиционным обращением к группе: «Есть ли у кого-нибудь вопросы?» — все головы поворачивались в сторону Карла Августа, потому что у того всегда был наготове вопрос. Особенно сильное впечатление на него производили различного рода действующие модели и схемы, нарисованные на доске.

На прогулке после занятий он раскладывал прочитанное и услышанное по полочкам. Все начиналось с органов восприятия, например с ушей. Они воспринимали сигнал и направляли его в один из отделов мозга. Оттуда исходили приказы железам, которые работали подобно химической фабрике со своей собственной экспедицией. Затем по проводящим путям нервов приказы следовали к мускулам и связкам, с помощью которых совершались прыжки, поиск следа, кусающие движения, раздавался или, наоборот, не раздавался лай. Карл Август понял, что отдача приказа обязана соответствовать тому процессу, который должен последовать, что существует целый комплекс раздражителей.

Он не верил, что бывают «умные собаки». Он сам должен быть умным. В отличие от других он любил выходить к доске, чтобы перед всей аудиторией повторить выученное. Он действовал в соответствии с тем, что говорил ему его прежний опыт: никогда ничего не учить наизусть! Если он мог прочитанное или услышанное повторить собственными словами, то это уже накрепко запечатлевалось в его памяти.

Старший лейтенант Штанге, руководитель практической подготовки в группе, где обучался Карл Август, заметил, с каким интересом тот присматривается к Рексу, однако пока что оставался в стороне, лишь издалека посматривал, как Карл наблюдает за псом. Однако когда приблизилась пора первого практического упражнения с собакой, Штанге подошел к Карлу. В конце концов, в вопросе выбора собаки он, Штанге, не посторонний человек.

— Кажется, для вас, товарищ главный вахмистр, существует лишь одна собака?

Карл Август прямо-таки опешил. Посмотрев молоденькому старшему лейтенанту в глаза, он улыбнулся, не зная, как воспринимать этот вопрос офицера — как служебный или личный. На всякий случай он вытянулся:

— Только одна, товарищ старший лейтенант!

— Хотите, я вам помогу? Вы единственный, кто хочет взять этого пса.

Как в таком случае реагировать курсанту? Сказать преподавателю, что ему хотелось бы самому справиться с собакой? Но тогда не посчитает ли его Штанге заносчивым? Ведь старшему лейтенанту известно, что он, Карл Август, никогда не имел собаки. Карл решил рискнуть (ведь по прямой всегда ближе к цели):

— Буду вам очень признателен, товарищ старший лейтенант, если вы будете где-нибудь поблизости.

Штанге понял.

— Вы уже были в клетке?

— Нет.

— Как вы намереваетесь взять его оттуда?

— Вы думаете, он сразу бросится на меня?

— Ну, пока что хозяин в клетке он.

— Вы не знаете, как он кусает? Высоко или низко?

— Как ему вздумается. Он не зафиксирован на чем-либо одном. — Штанге немного помолчал. — Если вам удастся его привязать к себе, вы выиграете очень много призов.

— Мне не нужна собака для выставок.

— Я имею в виду спортивную секцию, гражданскую спортивную организацию, в которой принимают участие многие проводники собак. Частично для того, чтобы поддерживать форму, частично, чтобы восполнить недостаток инструкторов по обучению собак. Когда придет время, вспомните о моих словах. Для собаки ничего лучше не придумаешь. Иначе она ожиреет и обленится.

— Я подумаю об этом, товарищ старший лейтенант. Пусть Штанге понимает этот ответ как хочет.

Карл Август присел на корточки перед клеткой. Он пытался заглянуть в глаза Рексу и никак не мог понять, удалось ему это или нет, потому что за нависшими на глаза бровями пса он никак не мог поймать взглядом его зрачки. «У дрессировщиков такие же трудности с полярными медведями», — вспомнилось ему.