Шедший впереди тронул Сергея за плечо, когда они поднялись на пригорок:
— Смотри. Это он.
Внизу, у стремительной протоки, спиной к ним стоял человек. В руке удочка. Возле лежало ружье.
— Я пойду первым, вы вдвоем чуть поотстаньте, — предложил охотник и стал быстро спускаться.
Сергей и Юра пошли за ним следом. Когда охотник близко подошел к рыболову, тот вздрогнул, повернул голову и успокоенно протянул:
— А-а… Константин…
— Я Константин, а вот ты не Федор, — отрезал охотник и, встав ногой на двухстволку, к которой было метнулся Шевылев, глухо бросил: — Не балуй! В тайге не шутят…
…И опять легкий белоснежный теплоход скользил по Северной Двине. Но Сергей, сидевший на залитой солнцем палубе, не видел ни светло-фиолетовых срезов меловых скал, ни тенистых островков, ни крошечного дебаркадера с милым каждому русскому названием «Березки».
Крупный заголовок в лежавшей на коленях газете отвлек его мысли. «Эхо войны»… Оно не только в притаившейся смерти неразорвавшихся бомб и снарядов… Это — и бурьян на месте испепеленных деревень. И безымянные могилы на штурмовых высотах. И услышанный трактористом на поле скрежет о лемех плуга ржавого осколка, быть может, сразившего его отца или деда. И вечная материнская скорбь о павших за свободу Родины — грозное предупреждение мечтающим о «новом походе на восток»…
Судно накренилось; впереди показалась пристань. С берега порыв ветра бросил на газетную страницу желтый, подрагивающий лист. Сергей поднял голову.
Да, уже наступала осень… Пора, когда затраченный труд вознаграждает людей.
