Поиграем - [89]

— Помнишь, что у него амбидекстрия[31]? — сказала я, и услышала как Родди, говорит то же самое.

Сеона раздраженно вздохнула, но я услышала нотки веселья.

— Перестань избегать меня. Все хорошо?

Я колебалась и задавалась вопросом, должна ли рассказать об Эйдане. Сеона была настолько добра, поддерживая меня, и вдохновляя стать лучшей версией себя. Но почему-то я так и не могла выговорить слова. Если произнести вслух: «Эйдан вернулся в мою жизнь, как абсолютный незнакомец», — то все делается более реальным, а в глубине души я все еще надеялась, что смогу засунуть голову в песок и притвориться, что это сюрреалистический сон.

— Нора?

Я боролась с ложью.

— Я… Хм… В последнее время я загружена учебой, но не хотела жаловаться, потому что мне нравиться, и уже хватит роптать.

Это звучало правдоподобно.

Сеона, видимо, тоже так думала.

— Тем не менее, тебе все еще позволено волноваться об этом, детка. Дай мне знать, если чем-нибудь могу помочь.

— Спасибо. Я в порядке. На самом деле я направляюсь на репетицию. Я… э-э… Девушка, играющая Виолу, бросила труппу, и мне отдали эту роль.

— О, Нора, это великолепно! — воскликнула Сеона. — Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя на сцене.

— Спасибо. — Я улыбнулась, все еще не веря, что я действительно буду на сцене играть главную роль.

— Жаль, что ты только отрастила волосы. Разве твой персонаж не переодевается в мальчика в большинстве сцен?

Я фыркнула:

— Да, так и есть.

Как только длина волос достигла подбородка, они начали расти как на дрожжах, и, к моему удовольствию, теперь достигли лопаток. Я обычно укладывала их мягкими волнами с помощью плойки — Сеона научила.

— Ладно, я почти на месте. Позже поговорим, — пообещала я.

— Договорились. Всего хорошего, красотка.

Мы завершили разговор, и я попыталась, — но не смогла, — не чувствовать себя виноватой за ложь. Но пока я стремилась разобраться с собственной реакцией на возвращение Эйдана, мне трудно сталкиваться и с эмоциями Сеоны.

К тому моменту, как я вошла в здание на Гилмор-Плейс, я чувствовала, словно маленькие существа устроили серфинг внутри моего живота.

Не будь трусихой, Нора. Что бы ни случилось, не надо.

Я хотела бы сделать вид, что нервничаю из-за первого дня в качестве Виолы, но это было нечто большее. И это «нечто большее» стояло возле сцены, разговаривая с Квентином и Теренсом.

Квентин поднял взгляд на звук моих шагов и указал на меня:

— Виола пришла!

Я покраснела, но попыталась улыбнуться. Возможно, получилось немного мрачно.

Однако наш режиссер, похоже, этого не заметил.

— Готова?

— Как и всегда, — сказала я, останавливаясь рядом с ними.

К моему неверию, мое тело наполнилось абсолютным осознанием присутствия Эйдана, как реагировало и раньше. Это проклятое чувство никогда не исчезнет? Как можно до сих пор такое испытывать, когда этот ублюдок кинул меня? Бросил!

От этого осознания, волоски на руках встали дыбом, и взгляд, несмотря на гнев, обратился на Эйдана. Он был сосредоточен на своем телефоне, с кем-то переписываясь. Губы плотно сжаты, сильные мышцы на челюсти напряжены, словно он стиснул зубы, на лице холод. Как всегда, он был небритым, выглядел небрежно, что работало на него. Я покраснела, вспомнив, как царапалась его щетина, вызывая покалывание на моем теле, когда мы целовались. Когда-то он обещал мне, что я почувствую ее повсюду, но шанса нам так и не выпало.

И вот он здесь.

Игнорирует меня.

Что ж, отлично.

Отбрасывая боль в груди, я спросила:

— Где все остальные?

Теренс кивнул на дверь с левой стороны сцены, которая вела к раздевалкам, маленькой кухне и общей комнате:

— Выпей пока кофе. Мы еще ждем нескольких.

Я бросила последний взгляд на Эйдана, но он решительно не смотрел в мою сторону.

Мудак.

Гнев закрутился в моем животе и смел серферов; я пошла прочь, будто мне все равно. Большинство актеров я нашла на кухне.

— Вот она! — произнес Джек, поднявшись и широко раскинув руки. — Наша милая Виола!

Я закатила глаза, а затем покраснела, когда все приветствовали меня свистом.

— Прекратите, — сказала я, жестом прося, чтобы они замолчали.

— Мы рады за тебя, Нора, — улыбнулся Джек.

— Нет, Джек рад за себя. — Уилл ухмыльнулся. — Теперь он сможет поцеловать тебя, а ты должна поцеловать в ответ.

Пока все хихикали и дразнили нас, я спокойно налила себе кофе.

— Да, жаль, что Квентин не придерживается оригинальной пьесы, да? — В оригинале не было никаких поцелуев в губы.

Джек приложил руку к груди.

— О, как ты меня ранила.

Мы разговаривали и шутили несколько минут, пока Теренс не просунул голову в дверь и сказал, что можно начинать. Когда мы шли в сторону сцены, я услышала, как Джейн спрашивала, будет ли костюмерша брать мерки. Она уже провела наши измерения, но я тоже подумала, нужно ли мне провести еще замеры для костюмов Виолы.

Квентин видел пьесу в мрачном тоне, как антиутопию. События развивались в будущем, после катастрофического климатического катаклизма, а Иллирия была островом, который выжил и процветал. Наша одежда выглядела как в фильме «Безумный Макс», но все диалоги были из оригинальной пьесы, Квентин лишь немного изменил их. Например, были моменты, когда я, одетая как Сезарио, должна была целовать в губы Орсино, хотя в оригинале он целует только в щеку. Эти моменты должны быть полны сексуального напряжения с моей стороны. И Квентин также хотел, чтобы я поцеловала Орсино будучи переодетой в Виолу, и так Орсино наконец узнает правду о том, что я женщина. Он сказал, что это даст зрителям удовлетворение, после того как в течение пьесы они будут задаваться вопросом, действительно ли Орсино любил Виолу или просто был рад, что кто-то просто полюбил его, после того как Оливия столько раз отвергала его.