* * *
По вечерам Зая требовал греть ему воду — мыть ноги. Я заметил однажды:
— В ванной колонке вода вполне теплая: жара стоит, она нагревается.
Зая не обратил на меня внимания — я ему надоел.
— Олег, ты знаешь, почему тебе дали такое имя?
— Знаю. В честь Олега Кошевого.
— Ну? А ты способен на подвиг? Вот, например, тебя в армию призовут. Кто там тебе будет воду греть?
— Я в армию не пойду: я сторонник мира.
Зая, оказывается, шутник! А у меня почему-то зачесалась ладонь правой руки.
* * *
Из дому Зая никуда не выходил, всегда ссылался то на жару, то на пасмурную погоду.
— Ты бы на речку сходил.
— Жарко, — отвечал он, зевая.
— Покупался бы.
— Жарко… Далеко…
— Пять минут всего ходьбы. Вниз спустился — и у речки.
— Да, туда вниз, а обратно на гору. Жарко… Почему вы себе машину не купите?
— А вы?
— У нас денег нет. А у вас их куры не клюют: вдвоем работаете. Мама говорила…
* * *
Как-то мы пришли на обед, а Зая все еще спит. Думали, заболел, к нему:
— Заболел?
— Кажется… — простонал он.
— Что с тобой?
— Три раза сегодня терял сознание…
— Боже мой! — воскликнула жена, прикладывая ладонь ко лбу Заи. — Врача надо вызвать.
— Расскажи, Олег, как это было? — попросил я.
— Ну как? Проснулся. Лежу, а потом вдруг постепенно теряю память и мне становится легко-легко и будто куда-то проваливаюсь…
— Это не страшно, — успокоил я его. — У меня тоже так бывает.
— Бывает? — обрадовался он.
— Да. Каждый день. Лягу в постель вечером, полежу немного и вдруг начинаю терять сознание. И до самого утра не прихожу в себя.
Зая улыбнулся, поднялся. А жена обругала меня:
— Не дашь мальчику и похворать.
* * *
Решил я изредка вытаскивать Заю на воздух. В субботу пригласил его на рыбалку — пусть, думаю, посмотрит, как и где рыба водится. Согласился он. Поехали.
Забросили удочки, сидим. Не клюет. Тогда мы разбрелись в разные стороны. Я пошел к отмели, Зая — в противоположную сторону. И вдруг на новом месте у меня поплавок затанцевал. Подсек — и удилище согнулось: вытащил полукилограммового карпа!
— Олег! — кричу от радости. — Олег! Скорее сюда!
Отцепил карпа, бросил его в траву, насаживаю наживку, а сам зову, рукой машу. Никакого ответа. Забросил снова, и не успел еще расплыться круг на воде, как поплавок скрылся. Снова карп! Да побольше первого! Тут я потерял всякое терпение — кричу, зову.
Наконец из-за кустов показался Зая. Шел он медленно, не торопясь.
— Ты что — оглох? — напустился я на него. — Слышал, как я звал тебя?
— Слышал, — спокойно сказал он.
— Почему ж не отзывался?
— Мама говорила, громко кричать нельзя, голова может заболеть.
— А почему не шел?
— Так я догадался, что ты поймал, — он подошел к трепыхавшимся в траве карпам, стал смотреть на них, склонив голову. Лицо его было совершенно безразличным.
— Что? — спросил я. — Хороши!
— Вот у нас в гастрономе рыба — разве ж такая! — и он небрежно удочкой потрогал карпов.
* * *
Уехал я однажды в командировку в Донбасс. Через неделю возвратился. Намучился. Больше всего намучился от жары. Лето ведь жаркое, сухое, а в Донбассе — особенно душно.
Прихожу домой — встречает меня Зая:
— Уже приехал?
— Приехал, — отвечаю и увидел: на столе лежит половина арбуза — красный, сочный! Первый раз в этом году вижу. «Вот, думаю, сейчас умоюсь и освежусь арбузиком. Это, наверное, мне оставили, знали, что приеду». И так это у меня на душе радостно и легко стало.
Умываюсь. А Зая тем временем подошел к столу, вооружился ножом и давай уничтожать арбуз. Пока я умылся, вытерся, взглянул, а арбуз совсем кончается.
— А в Донбассе еще нет арбузов? — спросил Зая.
— Нет, — говорю.
— О, а тут уже есть! Привезли!
— А я и не видел их еще в этом году.
— О, а я это уже второй ем.
— А я и не пробовал еще…
В ответ Зая отправил себе в рот последний кусочек жарко-красной мякоти и встал, бросив нож на горку корок.
— Олег! — не выдержал я. — Как тебе не стыдно?
— А что? — удивился он.
— Убери корки, ведь мухи разведутся…
Зая нехотя сгреб корки в тарелку и переставил на другой стол.
Вечером пришла жена. Убирая арбузные корки, спросила:
— Ну, как арбуз?
— Хороший! — сказал Зая.
— Хотя бы скибочку оставили, — заметила она.
— Нам самим мало было, — сказал я, — мне, например, тоже не хватило.
— Ничего, завтра еще купим, — сказала жена.
На другой день она оставила деньги, чтобы Зая купил арбуз. Вечером Зая объявил:
— Арбузов не было, купил дыню.
— Дыни уже есть? — удивился я. — Сейчас попробуем, какие они.
— Невкусные, — успокоил меня Зая, и я увидел на столе корки и дынные семена.
Так мы с Заей целое лето ели ягоды, фрукты, арбузы, дыни.
* * *
Пришли к нам как-то гости. Сели за стол. И Зая, конечно, с нами. Сидим, разговариваем. И Зая — тоже. Да еще старается, чтобы только его слушали.
Жена подала утку.
— Мне ножку! — крикнул Зая, подскакивая на стуле.
— Олег, успокойся, — не выдержал я. — Ножки пойдут гостям.
— А я у вас гость! — резонно заметил он. — Дома, например, мама при гостях и без гостей всегда ножки отдает мне, потому что я их люблю, — объяснил он мне, наивному человеку.
Я, посрамленный, замолчал.
— Ах, какой ты, Зая, невоспитанный, — возмутилась жена и плюхнула ему на тарелку ножку вместе с полбоком утки.
