Похоже, вы попали - [2]

Я вернулся к сестре, чтобы с помощью текста на телефоне спросить детали, но…

Они не потребовались.

— Семья Арасака. Семья Оуэн. Семья Романовских. Наследник клана Гао. Основатель корпорации Роуз. Итого… девяносто три тысячи пятьсот сорок пять. Именно столько… сегодня неожиданно скончалось без какой-либо причины…, - тихим, неверящим голосом сообщала репортёрша.

Женщина стояла на фоне колонны из медиков, несущих каталки с трупами.

— На связь с родами Европы вышел японский Сёгунат — сёгун Миямото впервые за десять лет готов к сотрудничеству не только с Коалицией, но и всеми остальными странами. Мы даже представить не можем, что это значит для мировой политики. Что это значит для Японии.

Я замер. Слов… просто не было.

— Расследование продолжается. Как… и подсчёт погибших. Маркус Рейвиль активно сотрудничает с государствами. Всем нам, обычным гражданам Европы, остаётся лишь молиться, что это не рукотворная катастрофа, — репортёрша притихла, — Да помогут нам Боги.

Репортаж прервался.

Повисла тишина.

— Жесть…, - прошептала сестра, — В последнее время что-то зачастили катастрофы. Но сто тысяч человек… это как-то… много. Жуть.

«Сто тысяч?..», — я встал на месте, — «А где… а где Лиза?», — я опомнился, — «Где ма…»

Дверь в квартиру открылась. Мама. Это была она.

Запыхавшаяся, с широко распахнутыми голубыми глазами, она чуть ли не вбежала в зал.

— Я…, - сказала она сквозь одышку, — Я должна вам кое-что сказать.

* * *

— Больна?… — не поверила Вика, — Ты была смертельно больна?!

— Прости! Прости доченька! — она схватила её за руку, — Я хотела сказать. Я… я просто боялась. Раньше боялась. Вчера я набралась смелости и собиралась рассказать уже сегодня, но…, - она поджала губы и опустила взгляд, — Но когда я проснулась, то почувствовала, что симптомов нет. Вообще, — не веря прошептала она, — И сейчас я сходила к доктору. К лучшему, — она подняла на нас глаза, — И он не нашёл следов болезни.

— Но ты ведь сказала, что она неизлечима! Что болезнь вызвана мутацией энергосистемы! Что ты получила её из-за работы возле разработки энергокристаллов! И ты говоришь, что она просто исчезла?!

— Да! Да, доча, да! — не сдерживалась мать, — Конечно, это нужно перепроверить. От такого даже доктор в шоке был, но… если всё верно, если моё самочувствие не обманывает… я правда больше не больна, — она улыбнулась, а её глаза заблестели от влаги, — Я… я… больше не боле…

Я встал с дивана и, прервав будущий плач, который явно последует, пошёл до ванной.

— Ты куда? — спросила мама дрожащим голосом.

«Какать», — я закрылся в комнате.

Естественно, не по нуждам я здесь.

«Ох…», — я встал перед зеркалом, — «Ох, сука…»

Идиотом надо быть, чтобы не связать смерти, «внезапное» исцеление мамы и провал в памяти как раз на тот период, когда всё это происходит.

Но смерти?.. Исцеление?.. Где смысл?

«Если сконцентрироваться…», — прикрываю глаза и призываю невидимые цепи, — «И если попытаться коснуться цепей…», — тянусь к цепям, — «То раньше ничего не происходило», — рука проходит насквозь, и я пробую снова, — «Но сейчас…»

Голова загудела.

Я концентрируюсь ещё сильнее. Голова начинает гудеть, а руки будто проходить сквозь магнитное поле. Пытаюсь ещё раз. И ещё.

И вот, предельно сосредоточившись, на десятую попытку у меня получилось.

Я схватился за неосязаемые цепи.

В голову ударила отдача, череп заболел, но в целом — ничего. Может, холодновато стало.

С другой стороны — я без понятия, что случилось с хозяином цепи. С одним из тех бандитов, которых я поработил после Митрича. Цепь не пропала, не исчезла, она просто… стала в моей власти? Да, наверно так.

«Кажется я понимаю, что с этим делать…»

Это на уровне инстинктов. Как в подкорке сидит, хотя я всего лишь предполагаю и никто этому не учил.

Я соединяю цепь с головой, концентрируюсь и свариваю обратно.

«А теперь…», — снова поворачиваюсь к зеркалу.

Что со лбом? Что за выпуклости? Ну ни черта ведь это не шишки и не синяки!

Я беру острые маникюрные ножницы, подношу к шишке, сжав челюсть, медленно ввожу в кожу.

«А-а-а-а-а!», — мне даже дышать больно было, поэтому пришлось орать в себя, — «А-А-А-А-А!»

Медленно, разрывая кожу и лоб, я расковырял опухоль. Увидел причину опухоли.

Увидел, как из головы растёт тёмно-синий, едва ли не каменный нарост. Его почти не видно, лишь если расковырять и разводить кожу в сторону, но… сука! Ну камень же! Или кость, один хер не прикольно. Даже края ножниц подогнулись из-за этого.

И такого по всей голове! Я уже молчу про вторую шишку на лбу. Да, та, что я расковырял — самая большая и по факту лишь единственная хорошо заметная, но… твою мать, они же везде, Джонни! Они по всей голове!

«А вот теперь мне к доктору надо…»

Вот и причина головных болей и, скорее всего, провалов в памяти. Стоит ли говорить, что расположение выпуклостей похоже на зубья короны? Нет. А я скажу!

Но идти с этим к доктору — подписывать себе смертный приговор и согласие на зонд в жопу. Нет, точно не к свободным докторам.

«Есть у меня один вариантик…»

Я умылся, намочил чёлку и опустил её вниз, чтобы скрыть всё это безобразие. Вышло даже не уродско. По крайней мере на штрих-код не похоже — в Пятёрочке не пробьют как «Амогус» за девять рублей девяносто девять копеек по акции.