Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица (Книги 1,3,5,7,8) - [29]

- Дебил, ты что здесь делаешь? - надевая штаны, спросил Штирлиц.

- Послушайте, я в разведке не первый год, - цитируя Штирлица, начал Шлаг. - Я не позволю оскорблять себя, как вы выразились, идиотом. Я к вам от Бормана и товарища Брежнева.

- Ты чего, папаша, совсем обурел?! Тоже мне святоша! полковник Исаев машинально полез за кастетом.

"Сейчас будут бить!" - подумал пастор. Но удара не последовало.

- От кого? От Бормана? - Максим Максимович спрятал кастет и вытащил толстого Шлага за несколько уцелевших волос на его безобразной лысине. - Ну, чего надо?

- Послушайте, я все слышал и все знаю! Я ехал вместе c ними к ООН.

- Вместе c ними? Где же ты, дружище, там уместился?

- Пустяки! Но если вас это интересует, то в промежутке между аккумулятором и карданным валом! - гордо заявил пастор Шлаг.

- Да, тяжело, наверное, было. Ну, так что ж ты там, собака, слышал?

- Во время выступления вашего, ну, этого, лысого, тама, - пастор показал куда-то пальцем, - сработает одно из адских устройств Бормана. Кроме этого, Леонид Ильич передал вам вот этот пакет.

Штирлиц вскрыл большой конверт, в котором, кроме фальшивых долларов, лежало несколько исписанных листков бумаги и отпечатанная на пишущей машинке записка:

Максим Максимович!

Если вы хотите участвовать в финале, подложите эти бумаги к докладу Первого. За мной дело не станет.

Вы меня понимаете?

Ваш дорогой Леонид Ильич.

Полковник Исаев бегло прочитал указанные документы и от души рассмеялся. Взглянув на пастора, он прошипел:

- Что ты, собака, имеешь против моего любимого друга Бормана? А?! Иди и помогай ему! Чем больше сработает его адских устройств в ихнем гадюшнике, тем лучше!

Пастор, потянув за собой весьма длинную сутану, мирно удалился, не забыв отрапортовать:

- Служу полковнику Исаеву!

Штирлиц еще немного поржал, посмотрел на часы и принялся за прерванное важное дело. Маруся встрепенулась и ласково заморгала глазками.

ГЛАВА 15. КОНЦЕРТ ПО ЗАЯВКАМ ШПИОНСКИХ ТОВАРИЩЕЙ

- Дорогие мои! Товарищи ньюйоркцы, Нью-Йорки и граждане прилегающих улиц, кварталов, округов, районов, городов, селений и прилегающих к ним штатов! Я пришел сюды не для того, чтобы восхвалять вашу страну! Нет! В жопу всех вас, дорогие мои! Насрать мне на ваш проклятый капитализм! Я здесь для того, яночки родные мои, чтобы прославить свою страну! - Никита Сергеевич дрожащей рукой вытер потную лысину и тайком взглянул в зал ООН. Все были ошарашены. У Эйзенхауэра, сидящего в первом ряду, отвисла челюсть. Поборов невольное смущение перед таким сенсационным вниманием, Хрущев продолжил: - Я - человек простой, и не люблю громких фраз. Я вот тут когда ехал в Нью-Йорк, видел как ваши мерзкие челюсти поедали достаточно жирненькие сарделечки. Да, у нас этого нет, но я, товарищи янки, люблю социализм. Так вот, до каких пор, заедрени вашу мать и статую, вы будете порочить наше советско-социалистическое отечество? Вы - мелкие людишки и подлые подхалимы. - Хрущев уверенно показал пальцем в зал. Вы - те, кто сегодня порочит меня, а завтра пьет со мной шнапс или водку. Вы - лицемеры и мерзопакостники. Вы - прохиндеи и политические проститутки. Вы - рогоносцы и скотобазы. Вы гибриды мертвой кобылицы и живой курицы. Вы - голландские петухи, выращенные в Тюменской области на китайском корме...

Зал пришел в волнение, атмосфера становилась взрывоопасной. Господин Эйзенхауэр приказал своему помощнику принести ведро тухлых яиц и ящик прошлогодних помидоров.

- Скоты, вы хотите Кубу? Получите! - Никита Сергеевич скрутил две фиги на правой руке и показал это произведение залу. Все открыли рты. - Я вам покажу Кузькину мать! Я вам устрою капитализм в мировом масштабе! Мировой революции захотели? Вы ее получите! Это я вам обещаю.

Принесли помидоры и яйца.

- Вы - шпионы вражеских разведок, сейчас я к вам обращаюсь! Накось, выкусите! - произведение неформального искусства было изображено уже на двух руках. - Карибский кризис - это наша проблема, и не суйте свои грязные, вонючие срачки, а также гриппозные нюхательники туда, где и без вас воняет.

Первый помидор, брошенный "навесиком", мягкой посадкой приземлился на лысину Хрущева, струйки пахучей жидкости разбрелись по лицу и легко, мягко, и терпко стекали на доклад главы советского правительства. Послышался робкий смех, переходящий в оглушающий ропот. Пресс-атташе республики Зимбабве не выдержал и культурно вышел. Но он был один. Его никто не поддержал.

- Стыдно! А еще, президент! Тоже мне нашел солиста группы "Самоцветы"! Придурок, ты хоть знаешь, что по этому поводу может сказать Кальтенбруннер? - крикнул Хрущев, обращаясь к Эйзенхауэру, но вдруг, на минуту задумался, пытаясь понять, почему это он опять вспомнил Кальтенбруннера. И тут сработало одно из адских устройств великого мерзопакостника: трибуна развалилась и кто-то подлой рукой Бормана незаметно для всех стянул штаны Хрущева. Полуголый, в плавках "ADIDAS", Никита Сергеевич ничего не мог понять. Доклад он крепко держал в руке, но строчки сливались между собой и читать становилось все труднее. Зал ликовал. Один из представителей народной республики Ангола высморкался. Эйзенхауэр метким ударом бросил яйцо, удар оказался удачным и его яйцо угодило прямо в левый глаз Хрущева. Но Никита Сергеевич, сделав вид, что ничего не произошло, продолжил: