Похождения Хаджи-Бабы из Исфагана - [151]

Шрифт
Интервал

Однако, с течением времени, в истории английской литературы с Мориером произошло то же, что со многими авторами «бестселлеров» своего времени. Вначале взлёт, популярность, а потом – постепенное угасание, выпадение из памяти потомства, утрата всеобщего признания и переход в число писателей второ – и n-степенных, о которых принято в работах по истории литературы либо упоминать скороговоркой в «поминальнике» забытых имён, либо в категории «и др.». Последнее происходит с Мориером чаще всего в энциклопедических статьях общего характера, в общих (а не узкоспециальных) работах по истории английской литературы, а тем более по западноевропейским литературам в целом: в анналах английской литературы почтеннейший и остроумнейший Мориер часто вовсе не упоминается.

Иную судьбу пережили Мориер и его книга в персидской литературе. Выше уже сообщалось об отзывах иранских учёных. Добавим, что ни в одной работе и не-иранских учёных о новой персидской литературе Мориер и его книга не пропущены, не забыты, а высоко оценены.

Следовательно, книга Мориера, независимо от того, что она впервые появилась в английской литературе, была воспринята персидской, литературой как своё, родное произведение.

В конце концов к какой же литературе отнести роман – к английской или персидской? Ответ оказывается не столь уж прост.

С целью атрибуции придётся обратиться к более сложным, но и более объективным критериям, а именно – соотнести произведение с социально-историческими и литературными условиями начала XIX века и в Англии и в Персии, породившими книгу и определившими тем самым её «национальность».

Об исторических условиях этой эпохи говорится в одном определении в «Коммунистическом манифесте», которое и относится одним концом к таким странам, как Англия, а другим – как Персия:

«Потребность в постоянно увеличивающемся сбыте продуктов гонит буржуазию по всему земному шару… Так же как деревню она сделала зависимой от города, так варварские и полуварварские страны она поставила в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы – от буржуазных народов, Восток – от Запада».

По отношению к Англии это означало, что, пожиная плоды промышленной революции в конце XVIII века, она шла к вершинам своего колониального могущества. По отношению к Персии это означало, что закосневшая в средневековой отсталости, она всё больше начинала терять свою независимость. Вместе с тем с конца XVIII века Персия стала поддаваться также воздействию промышленного капитализма, приходившему извне.

Экономический рост Англии и усиление её колониальных позиций сопровождались развитием реакционных сторон её внешней и внутренней политики. Это выразилось, в частности, в роли Англии в борьбе с Великой французской революцией и в участии в реакционном «Священном Союзе». Всё это приводило к идейной поляризации, например: утопический социализм Р.Оуэна и реакционная идеология тори, или размежёвка внутри английского романтизма в начале XIX века (Байрон и «Озёрная школа») и т п. Антидеспотические, тираноборческие мотивы и идеи находили своё воплощение у прогрессивных писателей – в образе бунтаря-одиночки, в том числе и «благородного разбойника» (например, в романе У.Годвина «Калеб Вильямс»).

Вот в какое время писал Мориер свой роман о Хаджи-Бабе.

Чтоб точнее определить, как он «вписывался» в английскую литературу, следует, однако, коснуться ещё двух тем: некоторых черт английского романа того времени и традиций ориентализма в английской литературе.

Первая половина XIX века – это, как известно, эра великих английских романистов: В.Скотт, затем Диккенс и Теккерей. В их тени порою ярко блеснёт творчество, отдельное произведение того или иного прозаика, на короткое время завоёвывающее популярность. То это Бульвер-Литтон с его контрастными картинами «высшего света» и преступного «дна», то Энн Редклиф и Чарлз Метьюрин с их фантастическими романами ужасов, то Т.Пикок со своими сатирическими романами, Самуэл Уоррен и Уильям Геррисон, живописующие уголовщину, то Ф.Марриет, и Ч.Ливерс, и П.Иган и др., а то… и наш старый знакомый Джеймс Мориер. Всем им свойственны увлекательность изложения, склонность к авантюрным интригам, юмор, фантазия. Однако Мориер к тому же, как можно судить даже по одним названиям его романов – кроме двух о Хаджи-Бабе, «Зораб-заложник», «Аиша, дева из Карса» и др. – ещё и ориентален. Но это также восходит к очень существенной литературной традиции Англии.

Интерес к Востоку, к тайнам его культуры и экзотике проявлялся в Англии уже с давних пор. По мере роста колониальной экспансии Англии всё более раздвигался в литературе и восточный горизонт, включая в себя и Персию, и древний Египет, и аравийскую пустыню, и Сиам, и Китай. Создание научной ориенталистики в XVIII веке стимулирует развитие ориентализма в литературе, причём он развивается в двух направлениях. Первое – увлечение экзотикой Востока, которое восходит к описанию путешествий (И.Хэнвей, двухтомное путешествие через Россию до Персии, 1754 г. и т п.) и приключенческо-увлекательным романам Литлтона, пользовавшихся в своё время огромным успехом: «Письма перса из Англии своему другу в Исфаган», «Персидские письма. Продолжение, или Второй том писем Селима из Лондона Мирзе в Исфаган» (1735—1736). Второе направление, которое состояло в осмыслении «души Востока», представляло собой по существу облечение наиболее прогрессивных идей своего времени в восточные одежды. Восток при этом служил часто лишь декорацией, а иногда и маскировкой. В творчестве многих писателей эклектически уживались оба направления.