Похождения Червонного валета. Сокровища гугенотов - [34]

— Вы лжете! Почему ей пришло в голову…

— Почему? Но это очень просто! Накануне я имел счастье провести там с вечера до утра несколько восхитительных часов… Знаете ли, когда человек молод, хорошо сложен и не урод с лица, то понравиться женщине вовсе не такая уж хитрая история!

— Это слишком! — крикнул Арнембург, задыхаясь от ревнивого бешенства. — Вы лжец!

Он обнажил шпагу, Лагир последовал его примеру и произнес:

— Ну что же, здесь так здесь! Фонарь светит премило, и я, по крайней мере, убью вас при полном освещении! Ну а пока мы занимаемся фехтованием, не хотите ли, чтобы я для развлечения рассказал вам о всех приятностях, испытанных мною в беленьком домике?

Эта фраза вырвала у Арнембурга крик неизъяснимого бешенства.

— Ты лжешь! — крикнул он, отчаянно наступая на Лагира. — Ты лжешь! Негодяй! Негодяй!

— Ну конечно, — ответил Лагир, искусно парируя бешеные удары люксембуржца, — я понимаю, что вам трудно поверить в это! Недаром же герцогиня так заботливо приказывала пажу Амори не рассказывать о происшедшем между нами вам и вашим товарищам!

— Ты лжешь, негодяй!

— Ну еще бы! Конечно! Наша белокурая, стройная герцогиня способна втереть очки всем святым, а не то что такому влюбленному дураку, как вы!

Арнембург с рычанием сделал страшный выпад, но Лагир, бывший настороже, успел отскочить в сторону и избежать страшного удара.

— Несчастная любовь плохо действует на вас! — насмешливо заметил он.

Новое рычание бешенства было ему ответом.

В этот момент на противоположном углу улицы послышались шум и звук размеренных шагов.

— Черт возьми! — сказал гасконец. — Это идет обход, который напомнит нам о существовании закона Карла Девятого, запретившего дуэли!

— Наплевать мне на законы и на самого короля! — рявкнул люксембуржец, ослепленный дикой яростью.

— Ну что же, ваше дело! — ответил Лагир. — Я хотел предоставить вам хоть этот шанс к спасению, но раз вы не хотите… — И он сделал выпад.

Арнембург покачнулся, вскрикнул, выпустил из рук шпагу и схватился за стену, чтобы не упасть.

— Квиты! — сказал Лагир, пускаясь наутек.

А тем временем, пока все это происходило на улице Ренар-Сен-Савер, в нескольких шагах отсюда сидели в кабачке три поклонника герцогини Анны — граф Эрих де Кревкер, Гастон де Люкс и барон Конрад ван Саарбрюк.

Саарбрюк и Люкс играли в кости. Немцу не везло, он проигрывал ставку за ставкой.

— Черт побери!.. — буркнул он, снова проигрывая. — Ну уж и не везет же мне!

— Кто несчастлив в картах, тот счастлив в любви! — ответил Люкс.

Эта банальная поговорка заставила вздрогнуть графа Эриха.

— Что же, быть может, и так! — язвительно сказал он. — Ведь женщина — существо изменчивое, и легко может случиться, что нашей богине придет в голову осчастливить кого-нибудь из нас еще до срока и вне поставленных условий. Так почему же этим счастливцем не быть Конраду?

— Если это случится, я сейчас же брошу службу у герцога! — сказал Гастон де Люкс.

— Я тоже, — ответил Конрад, — если только… счастливцем действительно не окажусь я сам!

— А я все равно останусь служить ей, — тихо сказал Эрих, поникая головой.

— Дурачье! — сказал с порога чей-то тихий, страдальческий голос.

Все трое с удивлением обернулись и увидели Льва д'Арнембурга, который стоял на пороге бледный, залитый кровью.

— Ты ранен? — крикнул Эрих.

— Да! — ответил Лев. — Шпага врага нанесла мне тяжелую рану, и я с чрезвычайным трудом дополз до вас! Поддержите меня, прикройте мне рану хоть ладонью, чтобы унять адское кровотечение. Если моя рана смертельна, то я еще успею рассказать вам все, что нужно, если же она не смертельна, то вы успеете наложить перевязку, но главное — вы должны выслушать меня сначала!

Друзья подхватили его, усадили на скамейку и зажали ему рану.

— Эх вы, дурачье! — сказал тогда люксембуржец. — О чем вы только что говорили? О том, что наша госпожа может до срока и без жребия выбрать себе кого-нибудь из нас? Ну а подумали ли вы, что она может преспокойно забавляться с кем-нибудь, не принадлежащим к нашему кружку, даже с нашим врагом?

— Да ты с ума сошел! У тебя бред! — крикнули молодые люди.

— Я больше в уме, чем все вы, — ответил Арнембург и рассказал все подробности своего столкновения с гасконцем, тем самым, который был в числе нападавших на дом Бигорно.

Лев кончил; но не успели молодые люди оправиться от чувства первого изумления, как в дверь постучали и в комнату вошел паж Амори.

— Ага! — прохрипел д'Арнембург. — Сам ад посылает тебя к нам в этот момент! Друзья, схватите-ка его! Ну а теперь расскажи нам, — обратился он к пажу. — Ведь ты был все эти дни в белом доме, что же там происходило и какой такой почетный гость был у нашей госпожи? Но помни, что мы добьемся истины, даже если бы пришлось для этого сжечь тебя в огне камина или четвертовать! О, друзья мои, перевяжите мою рану! Я хочу еще до смерти узнать истину!

Эрих де Кревкер разорвал рубашку и кое-как наложил перевязку с тампоном на рану товарища. В то же время Гастон запер дверь, а Конрад схватил мальчика.

Вначале Амори с честью сопротивлялся попыткам узнать от него что-либо. Но ведь, в конце концов, он был ребенком, да еще изнеженным, выхоленным, а обозленные рыцари не задумались разуть его и сунуть пятками поближе к огню. Подчиняясь действию адской боли, Амори рассказал все, что знал.