Похороны - [9]

— Так ведь это было в час дня — а вы явились только сейчас, вечером, — презрительно процедил он. — Мы тут зря времени не тратим.

Я хотел еще раз извиниться, но сторож хитро подмигнул:

— Ну ясно, подозрительные лица. На кладбище ведет много дорог — есть короткие, а есть и длинные. Какая разница...

С этими словами он распахнул ворота и пригласил нас войти.

— Коли пришли к Шраге Гафни, будьте моими гостями. Немало денег загребли мы на его похоронах. Народу было видимо-невидимо. Все они говорили, говорили... Пока покойник не встал из гроба и не сказал: «Хватит!» Нет, серьезно, ежели Господь всемогущий, да будь Он благословен, слыхал бы то, что здесь говорилось, Он, ясное дело, пригласил бы покойничка прямо в райский сад. Поскупился только один из гостей. Подхожу к нему с ящиком для пожертвований — а он и говорит: если уж Шрага Гафни умер, никакие пожертвования не спасут нас от могилы. Щеголеватый такой тип, в костюме и черной шляпе. Думаете, удалось ему отвертеться? Как бы не так! Дал как миленький — все-таки побоялся взять грех на душу.

Тут сторож замолк и указал нам на прямоугольник перекопанной земли, усеянный букетами цветов. Из земли торчала маленькая металлическая табличка, на ней было написано, что здесь похоронен Шрага Гафни.

— Да, умер, — сказал Фрейман и посмотрел на часы.

Аксельрод стоял склонив голову. Он успел надеть пиджак, который мешком повис на поникших плечах; шляпа же профессора съехала ему на лоб. Внезапно он опустился на колени и стал вглядываться в металлическую табличку. Прочитал имя Шраги, имя его отца — и разразился хохотом. Его неуклюжее тело сотрясали пароксизмы неудержимого смеха.

Подбежал сторож, сердито повторяя:

— Уважайте покой мертвецов! Уважайте покой мертвецов!

Я нагнулся, схватил Аксельрода за руку и рывком поднял его. Он все еще содрогался от смеха.

— Вот он, его спич, — пробурчал Фрейман.

Только тут я ощутил, как тяжел наш профессор. Вытянув руку, я смог наконец обхватить его за плечи. Шрага часто говорил о нем с улыбкой: «На этих высотах таится ум», — а затем, чтобы мне не было обидно, добавлял, указывая на меня: «А на этих глубинах — понимание».

Итак, я встал на цыпочки, обхватил Аксельрода за плечи и шепнул ему:

— Пошли!

Тело его источало крепкий мужской запах.

— Ну, пошли, — тихонько повторил я.

Он не смотрел на меня. Я за руку вывел его на улицу.

Фрейман шагал впереди с видом человека, который добился своего. Мы вдвоем брели следом. Остановившись у машины, Фрейман облокотился на крыло, картинно скрестил ноги и уничижительно смотрел на нас. Я осторожно извлек ключ из профессорского кармана, открыл дверцу и уложил профессора на заднее сиденье, жестом показав Фрейману, чтобы тот садился вперед.

Фрейман закурил, потер руки, как будто покончил в конце концов с каким-то неприятным делом, глянул на часы и воскликнул:

— Ну вот, а теперь можно наконец ехать домой!