Похороны чародея - [31]

Капрал Транганда и Бутро-батан сильно рисковали, помогая Лайане. Если бы королева только узнала о том, что ее сестра тайком уходит из Зэмерканда и гуляет одна в опасном мире за пределами города, она была бы чрезвычайно недовольна. Королева Ванда привыкла считать Лайану младшей сестренкой, нуждающейся в опеке. Еще не было случая, чтобы сама королева выходила за пределы городских стен без многочисленного сопровождения; она ожидала того же от сестры, ведь Лайана была единственным родным человеком, который у нее остался.

И все-таки Лайана, посадив на запястье своего ястреба, укутывалась в синий холщовый балахон, а порой облачалась в легкие доспехи, изготовленные Бутро-батаном, и ехала любоваться настоящим миром. Именно в одну из таких вылазок она и повстречала Солдата — тот сидел, ошарашенный, беззащитный на склоне холма. Тогда она и привела его в Зэмерканд.

До самого полудня Лайана охотилась в своем любимом местечке возле окаменевших прудов Ян, что к западу от Древнего леса. Но едва перевалило за полдень, на небо вышла мертвая луна. Наступило солнечное затмение. За считанные минуты стемнело, и стало очень холодно. Лайана предположила, что явление это имеет непосредственное отношение к смерти ХуллуХ'а.

— Но! Но! Вперед, Плакучая Ива! — подгоняла она лихую лошадку. — Пора возвращаться во дворец, да к мужу под крылышко.

Солдат и ведать не ведал о верховых прогулках жены. По правде говоря, она пару раз спасла его от смерти, просто оказавшись рядом в нужное время. Естественно, он знал о существовании «синего охотника», но личность всадника оставалась для него тайной за семью печатями.

Принцесса некоторое время постояла у окаменелых прудов Ян. Пруды эти на самом деле были янтарными разработками, где хуккарранские человекоподобные гиганты добывали янтарь. Лайана вскоре поняла, что просвета на небе не ожидается и пора что-нибудь предпринять самой. От закрытого солнца исходило слабое свечение, явно недостаточное, чтобы найти дорогу к Зэмерканду. Лайана обычно ориентировалась по козьим тропам, однако сейчас, в наступившей темноте, рассмотреть их было невозможно.

Хуккарранские человекоподобные гиганты отличались определенным дружелюбием. Конечно, они не шли ни в какое сравнение с людьми и все же были не столь злобны, как эльфы, и не столь воинственны, как великаны нормального роста. В высоту они были всего с десять футов и казались вырезанными из камня. Литые мускулы и мощный крепкий костяк придавали им схожесть со скульптурами. В общую картину прекрасно вписывались коротко остриженные волосы, квадратные руки и короткие пальцы-бочонки.

Этими своими пальцами, пользуясь мускульной силой одних рук, хуккарранские гиганты способны были стереть в порошок камень. Они только и делали, что добывали минералы и самоцветы, которые затем продавали скупщикам и шлифовальщикам за бесценок. Великаны откалывали целые глыбы янтаря из каменных бассейнов и еще умели найти синий камень, халцедон, сердолик, лазурит, знали, где взять огненный опал, яшму, хризоберилл, гиацинт.

Запросы работяг были нехитрыми. Они жили в шахтерских хибарах на краю карьеров, где добывали камень.

Среди этих великанов все же находились и такие лентяи, которые вовсе не разделяли идею всеобщего горнодобытчества. Одним из них был Хапа по прозвищу Мечекрад; он зарабатывал себе на жизнь тем, что подбирал оружие после сражений, пользуясь моментом, пока непосредственно вовлеченные в это дело армии собирались с мыслями. Оружие Хапа продавал за малую долю его настоящей стоимости, потому как был типичным представителем своего племени и совсем не умел вести дела. Не гнушался он и кражей частной собственности: без зазрения совести брал мечи и кинжалы у путников, встречающихся ему в чистом поле, не спрашивая на то разрешения. Вообще-то он обращался к ним с просьбой, которую вполне можно счесть вежливой, но за ней неизменно стояла скрытая угроза.

В самом разгаре затмения он наткнулся на Лайану, которая брела, спотыкаясь в темноте, по краю одного из янтарных бассейнов.

— Дай, пожалуйста, арбалет, — обратился к ней полуголый Хапа, преградив своей массивной фигурой дорогу Плакучей Иве. — И еще кинжал. Спасибо.

Лайана пристально посмотрела на представшее перед ней в тусклом свете луны создание и тут же узнала представителя клана человекоподобных гигантов. На другой стороне янтарного пруда зажгли огни, чтобы хуккарранцы могли спокойно работать в их свете. Там, похоже, вовсю кипела деятельность.

— Не собираюсь я тебе ничего отдавать, — ответила Лайана, которая тут же смекнула, что к ней привязался великан с большой дороги, с парой оговорок, правда. Во-первых, здесь не было больших дорог, а во-вторых, этот простофиля тянул только на недомерочного великана. — А поеду я своей дорогой.

— А я тогда… а я… — запыхтел великан, — заломаю твоей лошаке голову. И тебе тоже.

— А я тогда, — огрызнулась Лайана, — натравлю на тебя вот этого самого ястреба, и он выцарапает твои выпученные глазенки.

Хапа уставился на восседавшего на запястье Лайаны ястреба, а затем бережно коснулся век своими короткими толстыми пальцами, будто пытаясь постичь возможность подобного покушения на свою персону. Лайана прекрасно понимала, что даже хуккарранцы боятся слепоты, ведь зрение — наиболее драгоценная вещь в мире, полном бандитов и грабителей. Без руки или ноги или еще какой более интимной части тела можно обойтись, а вот без глаз — никак.