Похоронный марш марионеток - [23]

— Посмотри на почерк. Изобретательно. Драматично. Смерть из пустоты. Мгновенная. Не оставляющая шансов на спасение. Игрушечный самолет. Оголенный провод в ванне. И смотри: технически все сделано безупречно, продумано в деталях, обставлено эффектно, с фантазией. Да просто гениально.

— Похоже, ты бредишь.

Сантомассимо усмехнулся. Эмери смотрел на него, сцепив руки за головой, — эта поза означала, что услышанное его заинтересовало.

— Это только начало, Билл, — заверил Сантомассимо. — Он будет продолжать убивать.

— Не верю, Фред.

— Нет, веришь. Будут еще убийства, Билл. И такие же странные. Идиотские убийства. В районе Харбор. В районе Футхилл. В районе Ван Найс или Девоншир. Этот парень всю полицию Лос-Анджелеса заставит играть в Кейстоунских копов.⁴⁶

Капитан делал вид, будто возится с непослушной крышкой термоса. Она подтекала, и он пальцем вытирал тоненькие струйки кофе. Сантомассимо молчал.

— Я жду, лейтенант, — ободряюще проворчал Эмери.

Сантомассимо присел на край стола. Капитан Эмери вскинул брови, но ничего не сказал.

— Здесь важно не место, где он играет в свои игры, — продолжал Сантомассимо, — а то, зачем он в них играет. Через это мы сможем понять, что он за человек. А чтобы найти ответ на этот вопрос, необходимо сосредоточить всю информацию в одних руках.

— Но ты, черт возьми, не должен принимать решение о переводе дела из одного участка в другой! Ты не берешь в расчет центральное отделение. А отдел убийств? А комиссар? Ты думаешь, с ними не надо советоваться?

— На этом деле можно обжечься, Билл. Хирш с радостью избавился от него. Он обещал, что с отделом убийств все утрясет. И они передадут дело нам. Со своим благословением.

Капитан Эмери хранил молчание, не желая признавать правоту Сантомассимо. Наконец он устало вздохнул:

— И за что нам такая честь?

— Ну… скажем… Возможно, у меня есть догадка на счет того, кто этот убийца.

Капитан Эмери испытующе посмотрел на Сантомассимо, заинтересованно, но с некоторым подозрением.

— Догадка, лейтенант? — спросил он. — Ты что-то скрываешь от меня?

— Я чувствую связь между происшествием в Палисейдс и случаем в «Виндзор-Ридженси».

— Да, и там, и там было совершено убийство.

— Я имею в виду… сходный рисунок, капитан. Повторяющийся узор, по которому можно узнать создавшую его руку.

— А именно?

Сантомассимо слез со стола. Лицо его скрылось в тени. Он обошел стол и сел в потертое кожаное кресло. Старое кресло капитана Эмери, напоминавшее о былых временах в прежнем участке задолго до реконструкции и прочих изменений. Сантомассимо облокотился о стол, поигрывая сломанным термосом.

— Точно сказать не могу, капитан. Чертовщина какая-то. Мне это что-то напоминает, что-то очень хорошо знакомое. Все время крутится в голове. Но что именно, я никак не могу вспомнить.

— И я должен доложить комиссару, что лейтенант Фред Сантомассимо, прослуживший двенадцать лет в полиции, опытный сотрудник, отмеченный наградами, видит некоторую связь между двумя преступлениями, некий «рисунок», который он не может внятно описать, но — о чудо! — в его тупой итальянской башке все время что-то крутится? Ты хочешь, чтобы я всю эту чушь изложил комиссару?

Только по тому, как напряглись пальцы Сантомассимо, резко крутанувшие крышку термоса, капитан Эмери заметил, что лейтенант едва сдерживает бешенство. Эмери взял салфетку и положил ее под слегка пузырившийся термос.

— Думаю, ты помнишь, — продолжал он, — что твое появление в «Виндзор-Ридженси» заметил Стив Сафран, злой демон из Кей-джей-эл-пи.

— Да, сэр, мы столкнулись с ним у входа в отель.

— И ты во всеуслышание заявил о передаче дела.

— Да, сэр, мои слова вполне можно было так истолковать.

Чувствуя свою оплошность, Сантомассимо откинулся на спинку кресла, погрузившись в тень. Кресло под ним жалобно заскрипело.

— Ну что ж, сэр, — Сантомассимо махнул в сторону телефона, — вы хотели звонить, так звоните.

— Вот именно.

Сантомассимо поднялся, вновь заправил вылезшую рубашку. Капитан Эмери снял трубку. Потом он неожиданно повесил ее и проводил лейтенанта до двери. На выходе задержал, положив ему на плечо руку.

— Я дам тебе двадцать четыре часа, — сказал капитан. — Этого достаточно? Двадцать четыре часа.

— И на том спасибо. Но, черт возьми, что можно успеть за это время?

— Это все, что я могу сделать, Фред. У нас работы по горло. И я не могу позволить одному из своих лучших детективов заниматься какими-то сумасшедшими идеями, которые вертятся у него в голове. Да еще этот Сафран, чертов телевизионщик. Может, ты и прав и об это дело можно обжечься, но комиссар не захочет втягиваться в склоку между двумя участками.

— Его можно понять.

— Ты же знаешь, у него есть определенные политические амбиции.

— У комиссара? Да какой нормальный человек за него проголосует?

Эмери улыбнулся:

— Двадцать четыре часа, Фред. А потом я буду вынужден вернуть дело по «Виндзор-Ридженси» Хиршу. В противном случае общественность нас неправильно поймет. Обвинит в некомпетентности. Или конкуренции между участками. Не нужно, чтобы о наших внутренних делах трепались все кому не лень.

— Я так понимаю, ты ставишь себя в трудное положение, Билл.