Походка пьяницы. Чума питонов - [93]

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — заметил Чандлер.

— Конечно, любовь моя! И я в восторге от твоих усов.

Чандлер пригладил их. Ему самому понравилось тело, которое он нашел. Оно носило карабин и шляпу с пером. Но Чандлер избавился от того и другого перед тем, как сесть в лодку. Живой костюм Розали — не старше восемнадцати лет и не выше пяти футов — отличался особой загадочной красотой. Она встала, качнув лодку, и крикнула:

— Все в воду! Последний на борту — малихини!

— Мы поплывем? Куда? — удивился он.

Она уже снимала свою одежду: рубашку с кружевным гофрированным воротником и штаны тореадора. В коротком исподнем она взобралась на борт и потянула Чандлера за длинный ус.

— Прямо вниз, любовь моя. Тебе понравится.

Он встал и начал снимать форменные пиджак и брюки i широким золотым лампасом.

— Подожди немного, — проворчал он. — Мужчине нужно больше времени, чтобы раздеться — у него нет такой богатой практики.

— Любовь моя! Ты ужасный женоненавистник! Следуй за мной! — И она легко и изящно прыгнула в воду головой вниз.

Чандлер последовал за ней. Он никогда не умел хорошо плавать и вообще не очень любил водный спорт. "Это не может причинить тебе вреда", — напомнил он себе, стараясь не отстать от своей спутницы. Но тело чувствовало, что ему могут нанести вред. Он погрузился уже на десять ярдов, на пятнадцать, и конца этому не было видно; он слышал, как колотится чужое сердце и чувствовал, как хотят дышать легкие карабинера. Теплые воды Адриатики не отличались особой прозрачностью. Он ничего не видел, кроме Розали внизу. Но потом внизу показался темный прямоугольный силуэт…

Стройная бледная фигура Розали поднырнула под него и скрылась из вида.

Чандлер решительно последовал за ней, его легкие разрывались. Выбиваясь из сил, он обогнул темный прямоугольник и проплыл еще глубже. Теперь стал виден металлический параллелепипед футов тридцати в длину с темными окнами. Сооружение держалось на длинных цепях, уходивших в темную глубину.

В том месте, где скрылась Розали, Чандлер увидел квадрат, который имел другой цвет и выглядел как люк. Он и был люком. Чандлер устремился в него и оказался в темной воздушной камере, судорожно глотая воздух.

Розали уже выбралась из воды и лежала на металлическом полу так же тяжело дыша.

— Отлично, любовь моя, — проговорила она, задыхаясь. — Забирайся сюда. Самое трудное позади. Теперь нужно позаботиться об освещении.

Свет давали маленькие фонарики, для которых Розали где-то разыскала батарейки. В помещении стояли столы, стулья, кровати, ящики с инструментами, шкафы с продуктами.

— Тут мило, не правда ли, любовь моя? Мне повезло, что я нашла его.

Чандлер оглядывался по сторонам, успокаивая дыхание.

— Что это?

— Я думаю, какой-то эксперимент. — Она нашла зеркало, покрытое слоем сажи, и стала вытирать его чьим-то аккуратно сложенным спортивным свитером. — В прежние времена здесь жили люди, — сказала она, приложив зеркало к стене и осматривая в нем свое тело. — О, замечательно! Я тоже так выглядела когда-то!

— И что мы теперь будем делать? Она принялась отжимать воду из волос.

— Сначала мы чуть-чуть отдохнем, любовь моя. И выпьем шампанского, если я сумею его найти. А потом мы сделаем кое-что очень приятное.

Чандлер взял в руки гарпунное ружье и положил на место. Он недоумевал, кто мог построить такое подводное жилище.

— Кусто, — наконец произнес он вслух.

— Ты имеешь в виду того аквалангиста? Ну нет, не думаю, любовь моя. Он был французом. Но идея та же. — Она извлекла из какого-то ящика бутылку и радостно воскликнула: — Шампанское! Как и обещала. Боюсь, немного тепловатое, но все равно оно придаст тебе сил для нашего следующего действия.

— Какого?

Но она не хотела отвечать, только наблюдала, как он поддевал большими пальцами красную пластиковую If пробку и отскочила, смеясь, когда хлынула пена.

Они пили из кружки и крышки от фляги. Чандлеру очень хотелось понять намерения Рози.

— Послушай, — не удержался он. — Ведь лодку уносит. Как мы вернемся обратно?

— Ах, любовь моя, ты беспокоишься о таких пустяках. Я хочу, чтобы ты расслабился.

— Это не так-то просто… — начал он, но она свирепо взглянула на него.

— Ну-ну, продолжай! Должна сказать, у тебя… — Но тут же смягчилась. — Извини, я знаю, это такой ужасный период. — Она села рядом с ним, касаясь его руки, и добавила: — Все равно нам лучше допить шампанское, прежде чем мы уйдем. Хочешь, я расскажу тебе, как все это было у меня?

— Конечно, — ответил он, допивая вино и едва слыша ее, хотя она говорила довольно приветливо.

— Ох, этот проклятый головной убор! Он весил двадцать фунтов, и его прикололи шляпными булавками. — Он рассеянно погладил ее руку. Судя по всему, Рози говорила о той ночи, когда на Нью-Йорк обрушился ядерный удар. — Шла середина первого акта, я была на сцене, и вдруг… — ее лицо застыло в напряжении, даже теперь, через несколько лет, когда она сама стала одним из небожителей, — вдруг меня что-то схватило. Я сбежала со сцены и выскочила из зала через переднюю дверь. На улице уже ждало такси. Когда я села в него, меня отпустили, а водитель помчался, как сумасшедший, через тоннель к нью-йоркскому аэропорту. Боже, как я испугалась! Когда мы проезжали мимо полиции, я закричала, но мой… друг освободил на минуту водителя и сделал так, что большой грузовик врезался в полицейскую машину, и в суматохе мы улизнули. Он захватил меня снова в аэропорту. Я, как была в одной набедренной повязке взбежала по трапу в самолет, который как раз собирался взлетать. Пилот находился под контролем… Мы летели одиннадцать часов, и я всю дорогу проклинала этот идиотский убор из перьев.