Конут уселся и начал объяснения. Не глядя, он протянул руку, и Лусилла, которая по-прежнему сопровождала его, взяла его руку в свою.
— Это не имеет отношения к расследованию. По крайней мере, мне так кажется. Предмет исследования — некоторые аномалии в распределении Вольграна применительно к результатам переписи; они существуют, хотя очевидно, что их быть не должно. Поэтому я взял эту тему для изучения. — Конут нахмурился. — Я думал, что справлюсь, но столкнулся с проблемой. Некоторые величины, вытекающие из составленных мной уравнений, оказались… нелепыми. Я попытался получить истинные данные, но столкнулся с тем же, что и Мастер Карл, — они выдаются только по спецдоступу. Глупо, конечно.
Студент неожиданно вмешался.
— Мастер Карл сказал, что это идиотизм. Сказал, что собирается получить их, чего бы это ни стоило.
И умолк, залившись краской.
— Понятно, — сказал Рейм. — Я полагаю, он так и поступил. А что за показатели вас интересовали?
— Не важно, — ответил Конут, покачав головой. — Мои результаты неверны. Только я не могу найти ошибку. И решил проверить вычисления опытным путем. Видимо, Карл рассуждал так же и решил взглянуть на результаты переписи в надежде найти разгадку, как до этого поступил и я.
— Давайте взглянем, — предложил Рейм.
Библиотекарь пригласил их к компьютеру, но Конут кивком отослал его в сторону. Он сам сделал запрос.
— Данные по возрастам, — пояснил он. — Никакой особой важности они, конечно, не представляют. Нет причин засекречивать их. И все же…
Он закончил манипуляции с клавиатурой и вывел результат на экран. Экран замигал, появилась алая надпись: «Информация выдается по спецдоступу».
Рейм уставился на экран, затем произнес:
— Я не знал, что такое бывает.
Конут понял, что он имел в виду.
— Я тоже вначале не поверил. Карл был главой факультета, ему казалось, что у него есть определенные права…
Полицейский кивнул.
— Что скажешь, сынок? Как он реагировал? Возмущался?
— Он был злой как черт, — с удовлетворением сообщил библиотекарь. — Сказал, что дойдет до самого Президента и выяснит, как получить эти данные. Кричал, что это идиотская, так и говорил, идиотская, некомпетентная бюрократия.
Сержант взглянул на Конута.
— Достаточно. Вот мы и выяснили, что хотели.
— Думаешь, он мог убить человека? — резко спросил Конут.
— Мастер Конут, — медленно проговорил полицейский, — я же не утверждаю, что он хотел это сделать. Но Карл достиг предела. Он был вне себя от ярости и, кто знает, что могло случиться.
Он лишил возможности Конута продолжать спор, сказав библиотекарю:
— Думаю, это все. Если, конечно, Мастер Карл не говорил еще чего-нибудь.
Студент помялся, а потом ухмыльнулся.
— Только одно. Уходя, он дал мне еще десять штрафных очков за курение на дежурстве.
Наутро Конута вызвали в Канцелярию для оглашения завещания Карла. Он не особенно удивился, узнав, что начнется единственным наследником. Однако был тронут. И опечален, так как ему сообщил об этом голос самого Карла. Запись наиболее важных документов на пленку была нововведением. Что ж, похоже на Мастера Карла — пребывать в уверенности, что распоряжения насчет его скромного имущества имеют первостепенную важность.
На пленке с изображением Мастера Карла были записаны несколько звучных фраз: «Будучи в здравом уме и твердой памяти, я завещаю своему дорогому другу, Мастеру Конуту…» Конут, щурясь, смотрел на изображение. Оно было полно жизни. Несмотря на то, что пленку с голосом можно подделать, как и любой документ. Но никто в мире не сможет подделать видеопленку так мастерски. Голос, который слышал сейчас Конут, гремел из миллионов телевизоров в течение десятилетий. Конут поймал себя на том, что не обращает внимания на слова, а пытается понять, когда именно Карл принял решение оставить все ему. Он смутно припомнил, что эту одежду Карл носил когда-то раньше, но когда он сменил ее на другую?
Теперь это не важно. Все, что касается Мастера Карла, уже не имеет значения. Динамик затрещал, и лицо Карла исчезло с экрана.
Лусилла тронула его за локоть. Чиновник бодро произнес: — Ну вот и все. Все ваше. Вот опись. Конут быстро проглядел список. Более тысячи книг — чиновники все подсчитали, наверное, трудились день и ночь! — на пятьсот долларов с небольшим. Одежда и личные вещи — Конут невольно улыбнулся — произвольно оценены в один доллар. Наличных денег чуть больше тысячи долларов, включая те монеты, что нашли у него в карманах. Доля в университетском пенсионном фонде — восемь тысяч четыреста шестьдесят долларов; задолженность по зарплате, высчитанная на час смерти — двести семьдесят один доллар; гонорар, причитающийся за использование пленок с его лекциями, — пятьсот долларов. Конут содрогнулся. Карла бы это задело, но его старые записи, действительно, использовали все меньше, появились новые профессора, новые методики. В списке значился также гонорар, причитающийся за мнемонические песни, совершенно возмутительный — пятьдесят долларов.
Конут не стал читать подробный перечень вычетов — налог на наследство, подоходный налог, какие-то счета. Он взглянул только на окончательную сумму — чуть больше восьми тысяч.