Поход в Россию. Записки адъютанта императора Наполеона I - [16]

Русский солдат, найденный спящим под кустом, — вот единственный результат этого дня, который должен был решить все! Мы вступили в Витебск, оказавшийся таким же покинутым, как и русский лагерь.

Напрасно обыскали мы все дороги. Направились ли русские к Смоленску? Или же они пошли вверх по Двине? Отряд иррегулярных казаков увлек нас за собой в этом последнем направлении, между тем как Ней отправился по первому направлению. Мы прошли шесть миль по глубоким пескам, среди густых облаков пыли и удушливого зноя. Ночь застала нас около Агапонова.

Изнемогая от усталости, голода и жажды, армия нашла для утоления только мутную воду. В это время Наполеон, Мюрат, Евгений Богарне и Бертье держали совет в императорской палатке, разбитой во дворе одного замка, на возвышенности, на левой стороне большой дороги. Эта столь желанная победа, которой мы так добивались и которая с каждым днем становилась все более и более необходимой, еще раз ускользнула из наших рук, как это уже было в Вильно! Русский арьергард был настигнут, это правда, но был ли это арьергард всей русской армии? Не представляется ли более вероятным, что Барклай бежал к Смоленску, через Рудню? До каких же пор надо будет преследовать русских, чтобы заставить их принять сражение? Необходимость организовать завоеванную Литву, устроить магазины, лазареты, установить новые пункты для отдыха, обороны и наступления по всей операционной линии, которая удлинялась с ужасающим образом, — разве все это не должно было бы заставить остановится на склонах Великой России?

Недалеко от Агапонова произошла стычка, о которой Мюрат умолчал. Наш авангард был сшиблен, и многие из кавалеристов должны были спешиться, чтобы продолжать отступление[62]. Другие же не могли вывести из сражения своих истощенных лошадей иначе, как держа их за узду. Император спросил Белльяра, и этот генерал откровенно заявил, что полки уж очень обессилены, что они измучены и нуждаются в отдыхе. Если продолжать идти еще шесть дней, то конница погибнет, поэтому пора остановиться[63]!

К этим причинам присоединились еще палящие лучи солнца, отраженные горячими песками[64]. Император был утомлен и поэтому согласился. Течение Двины и Днепра обозначало французскую боевую линию. Армия расположилась лагерем на берегах этих двух рек и в промежутке между ними. Понятовский со своими поляками находился в Могилеве; Даву и 1-й корпус — в Орше, Дубровне и Любовичах, Мюрат, Ней, итальянская армия и гвардия растянулись от Орши и Дубровны до Витебска и Суража. Аванпосты находились в Лядах, Инкове и Велиже, напротив аванпостов Барклая и Багратиона. Обе неприятельские армии — одна, бежавшая от Наполеона через Двину, Дриссу и Витебск, другая, выскользнувшая из рук Даву через Березину и Днепр, через Бобруйск, Быков и Смоленск, — соединились, наконец, в промежутке между двумя реками[65].

Отделившиеся от центральной армии большие корпуса были расположены следующим образом: направо — Домбровский[66], против Бобруйска и против двенадцатитысячного корпуса русского генерала Эртеля; налево — герцог Реджио и Сен-Сир, в Полоцке и в Белой, на петербургской дороге, которую обороняли Витгенштейн с 30 тысячами человек; на крайней левой — Макдональд и 38 тысяч пруссаков и поляков против Риги. Линия их растянулась направо, по Аа и к Динабургу.

В то же время Шванценберг и Ренье, во главе саксонского и австрийского корпусов, заняли, по направлению к Слониму, пространство между Неманом и Бугом, прикрывая Варшаву и тыл Великой армии, который подвергался опасности со стороны Тормасова. Маршал Виктор направился от Вислы с резервом в 40 тысяч человек. А Ожеро собрал 11-ю армию в Штетине.

Что касается Вильно, то там остался герцог Маре вместе с посланными разных дворов. Этот министр управлял Литвой, переписывался со всеми начальниками, посылал им инструкции, которые он получал от Наполеона, отправлял вперед продовольственные запасы, рекрутов и остальных, по мере того как они прибывали.

Как только император принял решение, он вернулся в Витебск со своей гвардией. Двадцать восьмого июля, входя в императорскую квартиру, он снял саблю и, положив ее резким движением на карты, которыми были покрыты столы, вскричал:

— Я останавливаюсь здесь! Я хочу здесь осмотреться, собрать тут армию, дать ей отдохнуть, хочу организовать Польшу. Кампания 1812 года кончена! Кампания 1813 года сделает остальное[67]!

С завоеванием Литвы цель войны была достигнута, а между тем война как будто только что началась. В действительности же была побеждена только местность, но не люди.

Русская армия оставалась в целости. Ее оба крыла, разрозненные стремительностью первой атаки, снова соединились. Было лучшее время года. Но Наполеон при таких условиях все-таки бесповоротно решил остановиться на берегах Днепра и Двины. Тут он всего лучше мог обмануть врага насчет своих истинных намерений, так же как обманывался и сам!

Французская оборонительная линия уже была начертана на картах. Осадную артиллерию император направил на Ригу. На этот укрепленный город должен был опереться левый фланг армии. Затем в Динабурге и Полоцке Наполеон хотел придать обороне угрожающий характер