Поход Суворова в 1799 г. - [17]

11 июля последовала сдача Алессандрийской крепости. Российские войска стояли с заряженными ружьями по обеим сторонам пути, где надлежало проходить французскому гарнизону, который, выступая в всем воинском порядке из крепости и вытянув линию, положил оружие. Все распоряжения, до него касающиеся, и препровождение оного к границам своего отечества предоставлены австрийцам. Французский гарнизон состоял из двух генералов и 2000 человек разных чинов. Начальствующий генерал Гардан был человек лет около семидесяти, но блестящий его гусарский мундир и мужественный вид показывали в нем пламенного юношу, когда он выводил свой гарнизон из крепостных оград; но когда должно было расстаться с ним, когда должно было учинить последнее прощание с знаменами, осенявшими его на поприще бранном, и наконец положить оружие, посредством коего достиг он высокости своего звания и исторгал победы из рук врага сильного, тогда вся бодрость его оставила и болезненные его чувствования обнаруживались в слезах, текущих по свежим его ланитам и крупными каплями скатывающихся по длинным седым его усам».

В Алессандрии найдены были и те две пушки, которые были потеряны русскими в бою при Бассиньяно.

17 июля сдалась Мантуя. Трофеи победителей: 675 орудий, много продовольствия, флотилия канонерских лодок.

Падение Мантуи отразилось во всех концах Европы и произвело сильное впечатление. Во Франции считали это дело крайне позорным, обвиняли коменданта Фуассак-Латура в измене и, когда он возвратился во Францию, предали его суду и приговорили к лишению военного мундира. В Вене господствовала несказанная радость; оценивая все с своей особой точки зрения, там считали падение Мантуи самым капитальным событием кампании и ставили ни во что остальные подвиги Суворова; но, несмотря на это, недоверчивые отношения к фельдмаршалу не изменились нисколько. Император Павел еще более стал ценить своего полководца и дал ему титул князя Италийского. Обрадовался и сам Суворов, но главным образом по той причине, что теперь, казалось, ничто уже не могло более препятствовать его наступательному движению; но, пока Суворов выжидал прибытия войск Края, освободившихся после сдачи Мантуи, и окончания приготовления австрийского комиссариатского ведомства по части заготовки продовольствия, неприятель сам перешел в наступление.

Во Франции были крайне недовольны неудачами в Италии, отозвали Макдональда, а командование войсками в генуэзской Ривьере поручили молодому генералу Жуберу, ожидая от него энергичных наступательных действий.

Жуберу не было еще и 30 лет. В юности он готовился в адвокаты и получил хорошее образование. В 1791 году поступил на службу рядовым. Храбрость и военные дарования быстро выдвинули его на высшие ступени военной иерархии, как то нередко бывало во время революционных войн: в 1795 году Жубер произведен в бригадные генералы; в 1796 году в армии Бонапарта командовал дивизией и затем отличился в сражении при Риволи; в 1797 году, после отъезда Бонапарта, временно командовал итальянской армией и тогда же подружился с Моро, который был инспектором пехоты в его армии. Новый главнокомандующий уехал из Парижа, возбудив самые пылкие ожидания блестящих подвигов при решительном наступлении против русского полководца. Как кажется, сам Жубер не сомневался в успехе*. Моро дружески предложил ему свое содействие во время предстоящей трудной операции и согласился остаться на некоторое время при армии. Жубер с благодарностью принял великодушное предложение огорченного отставленного главнокомандующего.

___________________________

* Он отправился в армию прямо от венца и, прощаясь с молодою женой, сказал: «Tu me reverras mort ou victorieux…» («Ты увидишь меня мертвым или победителем…»).

3 августа 35-тысячная армия Жубера (из них 2 тысячи конницы) появилась на высотах у города Нови и увидела, что союзники выстроились в боевой порядок и стояли, составив ружья в козлы. Фельдмаршал с утра выехал верхом к авангарду Багратиона; впереди линии развернутых батальонов лежала в хлебе густая цепь егерей. Суворов с одним казаком выехал к цепи для личной рекогносцировки неприятеля. Как рассказывает С.-Сир, французы легко узнали полководца по его оригинальному костюму: он был в одной рубашке и белом исподнем платье. Французские ведеты открыли частый ружейный огонь. Окончив рекогносцировку, фельдмаршал отъехал назад и деятельно распоряжался приготовлениями к предстоявшему сражению. Он думал выманить французов из гор на равнину, чтобы воспользоваться превосходством своей конницы. Но Жубер, увидев огромные силы Суворова, остановился в нерешительности и не атаковал 3 августа. Тогда фельдмаршал решился сам напасть 4 августа. Его войска перед боем располагались так.

У Фресонары, на правом фланге, австрийцы Белгард и Отт, под общим начальством Края (27 тысяч); впереди Поцоло-Форми-гаро (верстах в 8 от Фресонары) — Багратион (5700), а сзади – Милорадович (3700); верстах в 7 от Поцоло-Формигаро, у Ривальты (на Скривии) — русский корпус Дерфельдена (6100) и австрийский Меласа (8800). Все эти войска (51200) фельдмаршал мог сосредоточить перед позицией неприятеля не более, как в 2 часа. Кроме того, у Тортоны и Вигицоло находились корпуса Розенберга (8300) и Алькаини (5200). Всего у Суворова было 64700 (не считая гарнизона Алессандрии – 1500 и Серравале – 500); из этого числа было до 9 тысяч конницы.