Поход Суворова в 1799 г. - [11]

Переправа с острова на левый берег была сопряжена с затруднениями и замедлениями. Итальянцы-перевозчики обрезали канат, по которому ходил паром; его унесло бурным течением реки, и прошло довольно много времени, пока казаки его поймали и приспособили снова к переправе. Ночью переправляли раненых, а войска держались на острове под огнем неприятельских орудий и отразили все попытки французов перейти через рукав реки.

2 мая войска Розенберга переправились на левый берег По, причем казаки переходили вплавь. Потери русских были велики: 7 офицеров убито и до 50 ранено, в том числе генерал-майор Чубаров; потеря нижних чинов до 1200 человек; два орудия, завязших на горе на пашне, не могли быть вытащены изнуренными лошадьми и достались французам; потеря последних до 600 человек.

В гневе на Розенберга Суворов велел написать ему приказание (2 мая), в котором выражено, что граф «удивляется беспрочному вашему сражению» и приказывает «как можно скорее идти к Тор-ре-ди-Гарофолло», «и по прибытии рапортовать». На этом приказании фельдмаршал сделал знаменитую свою собственноручную приписку: «Не теряя ни минуту, немедленно сие исполнить. Или под военный суд»*.

_____________________________________

* Точка перед «или» показывает, что Суворов приписал последние слова после некоторого раздумья.

Суворов послал донесение Государю, что поведение Константина Павловича противоречит дисциплине; но потом вернул это донесение, разорвал, потребовал великого князя к себе и заперся с ним в кабинете. Через полчаса великий князь вышел расстроенный и красный от слез. По замечанию близких лиц, Константин Павлович бледнел при одном строгом слове своего отца, а одно упоминание о военном суде приводило великого князя в ужас. Теперь, когда Суворов заговорил с ним неблагосклонным тоном, великий князь начал оказывать ему особенное уважение. Константин Павлович понял, что с Суворовым нельзя говорить, как с Розенбергом.

Так как получены были известия, что Макдональд задержан в южной Италии, позиция же Моро с фронта была очень сильна, то Суворов вознамерился обойти ее с левого фланга и направился левым берегом реки По. 15 мая союзники заняли Турин, столицу Пьемонта, причем захватили в нем 382 пушки, 15 мортир, 20 тысяч ружей и множество разных запасов. Комендант Турина, энергичный генерал Фиорелла, заперся в цитадели с гарнизоном в 3400 человек. Моро отступил из своей крепкой позиции за Апеннинские горы к Генуе.

Итак, с открытия кампании протекло всего месяц и одна неделя, а Суворов уже завоевал почти всю Ломбардию, прошел более 400 верст, занял столицу Пьемонта и стоял в каких-нибудь 100 верстах от французской границы.

Началась трудная осада Туринской цитадели: «гарнизон имеет свое продовольствие, как от запасов, так и из города, ибо у него очень много друзей». Интересно свидетельство Грязева об одном факте, показывающем, что при осаде крепостей бдительность обороняющего часто весьма ослабевает, и возможно иногда проникнуть для разведок к самым укреплениям. 27 мая ночью Грязев «должен был сопровождать двух австрийских инженеров к самому валу цитадели и главному ее бастиону, дабы точнее определить место для устройства последней параллели. Темнота ночи способствовала сему отважному и опасному предприятию, но каждое неосторожное движение могло нас открыть и погубить невозвратно, ибо мы проходили за самую неприятельскую цепь, вокруг цитадели на ночное время расставляемую. Измерив все, что нужно, шагами, мы кончили благополучно сию операцию и возвратились к своему месту».

Между тем Макдональд быстро шел из южной Италии на помощь Моро и 18 мая достиг Лукки; далее двигаться в Геную по береговой дороге (почти тропинке) было невозможно, а потому французские полководцы составили план соединения по северную сторону Апеннинских гор, близ крепости Тортоны: Макдональд (35 тысяч) должен был спуститься с гор к Болонье и наступать вдоль правого берега По чрез Пьяченцу к Тортоне, куда Моро (14 тысяч) выйдет прямым путем на север. Для одновременности действий условились, что Макдональд, которому предстоял длинный кружной путь, начнет движения 20 мая, а Моро только 6 июня. 1 июня Макдональд, спустившись с гор, разбил австрийский отряд Гогенцол-лерна у Модены и захватил до 1600 пленных, 3 знамени и 8 орудий. Удар этот привел в большое смущение австрийских генералов: им казалось положение Суворова критическим, что неприятель мог разбить по частям разбросанные силы союзников и даже стать на пути отступления главной армии; казалось, Суворов неминуемо должен был уступить разом все свои завоевания. Но именно все это «казалось»… В глазах Суворова наступление французов сулило ему новые лавры. Предвидя это наступление, Суворов в 6 часов утра 30 мая выступил из-под Турина и, сделав в 2 1/2 суток 90 верст, достиг в 2 часа дня 1 июня города Алессандрии, где и остановился в ожидании окончательного разъяснения обстановки. Известие о бое при Модене открыло глаза, и фельдмаршал полетел навстречу более опасному врагу Макдональду. В письме австрийскому генералу Кайму, оставленному для продолжения осады Туринской цитадели, говорится: «Любезный генерал! Иду к Пьяченце разбить Макдональда. Поспешите осадными работами против Туринской цитадели, чтобы я не прежде вас пропел: Те Deum»**. 4 июня в 10 часов вечера 24 тысячи союзников двинулись от Алессандрии для совершения беспримерного в истории форсированного марша. «Нам неизвестен был план нашего великого полководца, но войско горело желанием сразиться, в полной уверенности на победу». Скоро дело разъяснилось для всего отряда, особенно, когда Суворов 5 июня отдал следующий приказ по армии: