Поход скорпионов - [16]

А потом я увидел Гиеагра. Он не спеша спускался по той самой лестнице, по которой недавно я подбирался к ручью, надеясь наполнить водой бурдюки. Его прекрасный плащ ценой в две сотни дзангов превратился в изодранную тряпицу, круглый щит был так густо утыкан стрелами, что казалось, будто в руке у героя – гигантский морской еж. Доспехи моего друга переливались всеми оттенками красного, кровавые ручейки стекали и по лицу его, и по плечам. Герой заметно прихрамывал: из-под ремней, державших правую поножь, бежала алая струйка.

При виде Гиеагра ватага на берегу ручья дрогнула. Двое или трое самых отчаянных пустили стрелы – не целясь. На остальных звон тетивы подействовал как удар грома: сшибаясь, падая, бросая оружие, они кинулись прочь. Когда Гиеагр поравнялся со мной, бравого отряда и след простыл.

Я молчал, по опыту зная, что молчание в такую минуту – наилучшая из тактик. Что бы я ни сказал теперь, все будет обращено против меня, сейчас в Гиеагре клокочет злоба, которой нужен только повод…

Что делает с человеком время… Добряка и хлебосола превращает в желчного скрягу, ржавчиной разъедает душу смельчака, заставляя вздрагивать от каждого шороха; не успеешь глазом моргнуть – и вот уж вчерашний герой клянчит и заискивает перед вздорной бабенкой, своей женой, а твой давний приятель – поэт и пьянчуга – жадным пауком засел в лавке на рыночной площади и дает деньги в рост под грабительские проценты. Не пощадило время и Гиеагра. В начале нашего путешествия мы были добрыми приятелями, почти друзьями. Впервые увидев снежные пики Восточных гор, мы хлопали друг друга по плечам, подбадривая на подвиг, мы клялись всеми богами, что преодолеем наш путь, одолеем всех врагов и добьемся цели, чего бы это ни стоило. Но с каждым шагом, что приближал нас к концу пути, мы все больше отдалялись друг от друга, хотя и были постоянно вместе, неразлучнее, чем добрые братья. С каждым днем Гиеагр все больше превращался в господина, а я – в нечто вроде слуги, или оруженосца, или в кого-то еще со столь же незавидной ролью. И вот теперь я должен стоять и помалкивать, дожидаясь, пока в моем господине утихнет ярость…

– Что ты здесь забыл? – буркнул Гиеагр, не глядя на меня.

В первое мгновенье я не нашелся, что ответить. Он что, совсем рехнулся? Сам же послал меня за водой!

– Что молчишь? – судя по тону, он снова начал «закипать».

– Думаю: не свихнулся ли ты, – ответил я. – Ты забыл, что отправил меня за водой?

– Я помню, – прорычал он. – Но, во имя подземных богов, чего ради ты поперся именно сюда?!

– А куда еще мне было идти? – Я возвысил голос, рискуя получить взбучку. – Мне, знаешь, хватило ума набрать воды в самом близком месте, а не шастать по горам непривязанным козлом!

– Тебе хватило ума осквернить их священное место, болван! – Было видно, что Гиеагр прилагает огромные усилия, чтобы не пустить в ход кулаки. – Там они срезают тростник для ежегодного праздника в честь Стрельца. А воду берут в двухстах плетрах ниже по течению, там есть еще один спуск.

– Если ты такой всезнающий, почему не предупредил меня?! – заорал я. – А то мог бы и сам сходить, размять кости.

– Ты вовремя заговорил о костях, сейчас я их тебе переломаю, – без выражения проговорил Гиеагр. – Кто тебя надоумил лезть туда? Ты что, не мог спросить, где можно набрать воды?!

– А я и спросил! – ответил я. – Спросил у какого-то старикашки, еще и денег отсыпал подлецу! А потом эти дикари стреляли в меня, как в мишень, из луков, а наш великий герой Гиеагр где-то прохлаждался целый час!

– Великий герой Гиеагр выторговывал твою шкуру у этих кровопийц! Ты сейчас жив только потому, что им нельзя проливать кровь в их священном месте. Тех молодцов, которых ты попотчевал камнями, растерзали бы, если б они по неразумению так-таки подстрелили тебя. И так они поступили с тем юродивым старикашкой, что указал тебе дорогу. Староста швырнул мне под ноги его голову, а взамен потребовал твою, балбес ты этакий.

Глаза Гиеагра еще метали молнии, но говорил он все тише, пламень гнева в его душе угасал. Я примолк, переваривая услышанное. Так вот к какой водичке указал мне дорогу полоумный старикашка. Священное место… А там, за зарослями тростника, быть может, притаилось капище, и ватага деревенских смельчаков вовсе не на меня выходила, ощетинившись оружием, просто хотели напугать Гиеагра, удержать на месте…

А ведь здесь могут обретаться боги этих несчастных… Я боязливо огляделся: однажды в моей жизни уже случилась ссора с богами, ни к чему хорошему это не привело.

– Пойдем отсюда, – просительно прошептал я. – Я не хочу злить богов.

Гиеагр молча двинулся к лестнице, я потянулся следом.

– Кстати, – сказал я, – пока я здесь был, ко мне приходила Фаэнира…

Гиеагр вздрогнул, сбился с шага. Обернулся, как будто желая что-то сказать, но промолчал. В его глазах я увидел странную смесь тоски, злобы и… зависти.

– Если тебе интересно: ожогов на ее лице стало меньше. Но следов еще очень много. – Сказать это в некотором роде было все равно что добить лежачего, но я не смог сдержаться.

– Да, мне интересно! – заорал он, круто развернувшись ко мне и вцепившись стальными пальцами в мою тунику. – Мне интересно, почему даже мертвая она якшается с тобой, а меня не хочет знать, избегает, будто чумного, а если и появляется, то ненадолго, на миг, заставляя мое сердце обливаться кровавыми слезами! Мне интересно, чего ради я страдаю ради нее, творю разбой, совершаю безумства, сражаюсь один с целым миром, если предпочтение она отдает тебе!