Поход Русов на Константинополь в 860 году и начало Руси - [9]

Обращает на себя внимание условие о возвращении пленных — одно из древнейших в дипломатической практике всех народов, в том числе и антов»^{22}.

Необходимо отметить, что это нападение, судя по всему, не было обычным грабительским походом, а имело вполне ясные политические причины — все, что мешало развитию международной торговли, а это было основным занятием русов, по возможности, устранялось с помощью военной силы — об этом говорит вся дальнейшая история развития Древней Руси.

Об активизации русов в конце VIII — начале IX в. сообщается и в греческом тексте «Жития Георгия Амастридского», в частности, о нападении «народа Рос» на византийский город Амастриду (Черноморское побережье Малой Азии). Специалисты считают, что это нападение произошло до 843 года. «Было нашествие варваров, руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверскими нравами, бесчеловечными делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя того удовольствия, как в смертоубийстве, они — этот губительный и наделе и по имени народ — начав разорение с Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли, наконец, и до отечества святого, посекая нещадно каждый пол и всякий возраст…»^{23}

Здесь стоит обратить внимание, что автор Жития говорит о русах как о хорошо известном народе, в то время как патриарх Фотий называет их народом «безвестным». Возможно, на южном побережье Черного моря и в Крыму русы уже были хорошо известны местным жителям в отличие от Константинополя, куда известия о них не дошли.

А.Н. Сахаров, подчеркивая сходство двух походов, пишет: «Они были направлены вдоль Черноморского побережья: один — вдоль Малоазийского, другой — вдоль Крымского. Территориальные рамки походов четко очерчены: один — от Пропонтиды до Амастриды, другой — от Херсонеса до Керчи. В обоих военных предприятиях русы берут с бою провинциальные византийские города, не осмеливаясь нанести удар по столице империи. И в том и в другом случае объектом грабежа становятся городские храмы, куда стекались золотая и серебряная утварь, драгоценные камни и дорогие ткани и где стояли богато отделанные раки святых. Наконец, оба похода закончились мирными соглашениями, условия которых весьма схожи: прекращение военных действий, освобождение пленных, возвращение награбленного, “почтение к храмам”, вывод рати из города. Несмотря на некоторые различия в статьях, в этих соглашениях отразился весь комплекс тогдашних представлений о мирных договорах с противниками как русов, так и греков»^{24}.

Но все это были локальные нападения русов на периферийные города Византии, некая проба сил, хотя и вызванная конкретными интересами русов и на которые не было обращено серьезного внимания в столице могущественной империи. Возможно, не вступая в серьезные дипломатические отношения с русами, Византия решила укрепить свои позиции с помощью Хазарии в строительстве крепостей, замыкающих выходы русов к Черному морю через реку Дон и ее бассейн, возможно, активизировав, таким образом, в дальнейшем, Днепровский путь.

Был еще хорошо известный дипломатический контакт с русами в 838/839 г., который, судя по всему, успеха не имел. Более подробно он будет описан ниже.

Но все эти нападения, видимо, не привели к необходимому результату. Пришлось продемонстрировать свою силу и мощь традиционным для тех времен способом — напасть на столицу могущественной империи Константинополь.

Нужно отметить, что нападение флота русов на Константинополь в 860 году не идет ни в какое сравнение с вышеописанными событиями по количеству пришедших кораблей и высокой степени организации похода, требовавшей привлечения огромных по тем временам материальных и человеческих ресурсов, что возможно только на стадии существования государственности. К моменту этой военной операции на территории Древней Руси существовали уже такие укрепленные торгово-ремесленные поселения, как Любша (конец VII в.), Ладога (середина VIII в.), Псков (VI в.), Изборск (конец VII в.), Киев (VI в.) и многие менее известные выявленные археологами городища. Известны также славянские поселения середины IX в. на Таманском полуострове. Существовали также межэтнические союзы племен, типа тех, которые впоследствии призвали Рюрика. Сеть этих протогородов занимала ключевые стратегические позиции на пути «из варяг в греки» и Великого волжского пути и создавала материальную базу для строительства объединенного флота русов. Если до 860 г. Византия имела слабое представление о существовании этого народа, то Арабский Восток уже давно имел дело с русами. Поэтому, не исключено, что русы знали, что император воюет с арабами, и незащищенный войсками Константинополь легко можно взять штурмом.

2. Причины похода 860 г.

Контакты русов и Византии до похода 860 года касались не только военной сферы. П.В. Кузенков пишет: «О возможном проникновении в первой половине IX в. выходцев из русской(?) среды в высшие сословия Византийской империи говорят отдельные разрозненные данные: упоминания ок. 825 г. в “Житии Иоанникия” некоего Ингера, имевшего сан митрополита Никейского (один из высших в византийской церковной иерархии); сообщения византийских хроник о “славном Ингере”, отце императрицы Евдокии Ингерины (родилась ок. 837 г.); упомянутый Генесием при описании дворцового переворота 855 г. отряд “скифов из Таврики”, охранявших императора»