Похитительница кошмаров - [48]

– Вы изготовили… – Марен не договорила. Скажи она Обскуре правду, что сон был по-настоящему кошмарным, Обскура решит, что она ей больше не нужна. – Ну да, конечно, – добавила она. – Это совершенно очевидно.

– Почему? – сердито спросила Обскура.

– Что ж, для новичка очень даже неплохо. – Марен вложила в свои слова всю фальшивую лесть, какую только смогла изобразить, и приподняла ноги, чтобы на них никто не заполз. – Но на стенах было много пятен, на которых ничего не было, и время от времени кошки превращались в карандаши.

Мёртвая тишина.

– Но, как я уже сказала, это очень хорошо для первой попытки, – быстро добавила Марен. – Я закричала. Вы меня слышали?

– Слышала. – Голос Обскуры был резким и раздражённым.

– Хороший кошмар – это произведение искусства. – Марен умолкла, обдумывая свои слова. – Прежде чем вы сможете создать что-то по-настоящему жуткое, требуются долгие годы практики. Вам следует оттачивать… технику.

И снова молчание. Марен убрала со щеки прядь волос и поняла, что это паутина. Она хлопнула себя по лицу, тряхнула волосами и, передёрнувшись, расчесала их пальцами.

– Я подумаю об этом, – сказала Обскура.

Тьма была такой густой, что Марен показалось, будто она пожирает её.

– Можно мне фонарик?

Цоканье каблуков удалилось.

– Пожалуйста? – взмолилась Марен.

– Мне нужно доставить кое-какие сны, – послышался приглушённый голос Обскуры. – Увидимся завтра… может быть.

– Нет! – Марен вскочила на ноги. Стоя на цыпочках, она потянулась вверх, пока не нащупала шершавое дерево, петли и край люка, где слабо светилась полоска серого света. Она толкнула, но люк не открылся. – Пожалуйста! Не оставляйте меня здесь на всю ночь. Я изготовлю для вас любые кошмары. Обещаю, что не буду делать никаких глупостей. Вы можете всё время сидеть рядом со мной. Обещаю, обещаю.

Откуда-то издалека донёсся резкий, раздражённый голос Обскуры. На миг Марен подумала, что мучительница вернётся, чтобы выпустить её, но затем к голосу Обскуры присоединился другой голос. Мужской. Марен навострила уши, пытаясь разобрать слова, но она узнала только голос. Скользкий, похожий на сороконожку.

– Я же велела тебе не приходить сюда! – крикнула Обскура.

Мужчина что-то пробормотал, как будто оправдываясь и извиняясь. Марен затаила дыхание и попыталась расслышать конец разговора, но разобрала только несколько слов: мусорные баки, мотыльки, полночь и что-то о взятке, после чего Обскура вновь закричала, а мужчина вновь принялся извиняться. Затем цоканье каблуков Обскуры стихло. Хлопнула дверь, и воцарилась гробовая тишина.

Марен опустилась на грязный пол, подтянула колени и крепко их обняла. Она была права, предположив, что Обскура – деловой партнёр этого мужчины. Интересно, как много он знал о её планах? Знал ли он вообще, что Марен здесь, что она заперта в этом ужасном, тесном подполье, которое наверняка кишит пауками. Чёрные пауки с длинными ногами. Мохнатые толстые коричневые пауки. Пауки-прыгуны. Марен с трудом сдержала рыдания.

– Мама, – прошептала она. – Папа, пожалуйста, найдите меня.

Медленно полоска серого света над головой потускнела, а потом исчезла совсем. Марен каждой частичкой тела мечтала о машине времени. Она бы вернулась к тому моменту, когда они с Амосом нашли в магазине снов записку. Вместо того чтобы броситься спасать Лишту, она позвонит родителям. Нет, она вернётся ещё дальше и, как только Обскура начнёт ей угрожать, скажет Лиште правду. Или, вернувшись ещё дальше в прошлое, никогда не даст находящейся без сознания Хэлли сон. Или ещё дальше, чтобы предупредить Хэлли, чтобы та была осторожнее на светофоре.

Это всё твоя вина, твоя вина на каждом шагу, прошептал в голове Марен противный голос. Из-за неё Хэлли сейчас в коме, а Лишта и Амос лежат без сознания. Если только полиция их не найдёт, Лишта может умереть, а родители Амоса лишатся старшего сына.

А её собственные родители потеряют за одно лето обеих дочерей. Марен видела, как после аварии мама пыталась приготовить завтрак, сжигая на сковороде яйцо за яйцом, пока не кончался весь запас. Иногда она слышала, как отец плачет в душе, хотя ему казалось, что никто его не слышит. И вот теперь Марен удвоит их горе. Умножит его в тысячу раз.

В эти мгновения ей хотелось одного: вернуться домой и свернуться калачиком на диване рядом с мамой, ощутить нежное объятие её рук, мягкую подушку её тела, её медленное, глубокое дыхание. Она хотела, чтобы папа вернулся с работы домой и, притворившись, что он не устал, сыпал бы глупыми шутками. Она хотела быть любимой, хотела быть в тепле и в безопасности.

А ещё ей нужна сестра. Марен представила, как Хэлли смело подходит к Обскуре, обезоруживает её сложным движением тхэквондо и привязывает к стулу. Затем они позвонят в полицию, и их лица будут во всех новостях. Сёстры дают отпор похитительнице. Газеты взахлёб писали бы о том, какие храбрые эти две девочки, какие стойкие и сильные. Увы, Марен была не настолько сильна, чтобы сражаться с Обскурой в одиночку. Как всё время повторяла балерина, она была маленькой, глупой и слабой. Неровня взрослому. Ей даже не хватило смелости сказать бабушке правду о том, что она сделала.