Похитители умов - [23]

- Но ты же говоришь, что он делает вылазки даже против тебя, уточнил Морган.

- Да. Я чувствую его упражнения. Он выползает из своей оболочки и касается моего мозга, щекочет его, изучает. Конечно, он не может затронуть меня по-серьезному, но должен отметить, что его щекотанье день ото дня становится все сильнее.

- И ты позволяешь ему делать это?

- Я не боюсь его! Иногда я позволяю ему зайти в его упражнениях так далеко, как позволяют ему его силы, и он в конце игры уходит с чувством достигнутого успеха. В следующий раз я наскакиваю на него, - в психологическом смысле, ты понимаешь, что я говорю о психическом вмешательстве, - и бросаю его в Черноту. Он должен понять, что жизнь непредсказуема, что надо всегда быть настороже.

- Я полагаю, что такой образ действия ты не считаешь жестоким? Я имею в виду, что иногда ты позволяешь ему вести себя таким образом, а следующий раз наказываешь его за это?

- Жестокость! Неужели ты на самом деле считаешь это жестокостью? Ребенок должен учиться. Он должен быть подготовлен к жизни.

- Но стоит ли готовить его такими жестокими методами?

- Мир жесток.

Морган понял, что его доводы здесь бесполезны. Риганцы не воспринимают концепций жестокости и сострадания в том смысле, как их понимают земляне. Джаэль не считал свои противоречивые действия по отношению к ребенку плохими, он даже не понимал, что его метод наказания жесток. Его, по всей видимости, воспитывали таким же образом, то поощряя, то дурно обращаясь, а теперь он действительно знал, что в его мире тяжелая непредсказуемая жизнь и он собирался тому же учить своего племянника.

- Иногда, - подхватила разговор Нами, - Джаэль нападает на Кенда даже тогда, когда тот не сделал ничего плохого, таким образом атака оказывается совершенно неожиданной. Джаэль - хороший учитель. Кенд уже осознает, что быть бдительным - это главное условие нашей жизни.

- Мы шокируем нашего друга землянина, - вмешалась Эйрил. - Морган, ты должен понимать, что мы показываем ему не только отрицательные стороны жизни. Мы также много работаем с ним, чтобы привить ему понятие чести, потому что честь - это очень важное понятие, которое он должен усвоить. Мы все так тесно связаны друг с другом, что обещание, данное человеком, должно его к чему-то обязывать. Подчинение Законам управления и чести является нашей главной добродетелью. Постарайся отнестись к нам без предубеждения. Мы не монстры.

- Я никогда так о вас не думал, - ответил ей Морган, ему нравилось смотреть в ее глаза. Он обратился к Джаэлю: - Мы должны еще что-нибудь сегодня делать?

- Ты устал?

- Я измучен. Ваш Вечер вызовов истощил меня больше, чем любая физическая драка.

- Ну тогда отправляйся спать. - Джаэль был на удивление великодушным. - Ничего не случится, пока мы не захотим этого. Возможно через пару дней мы начнем работать над списком Путешественника.

- Завтра, - твердо произнес Морган.

- Очень хорошо. Завтра. У вас, землян, не хватает терпения. Если мы будем работать в таком темпе, как ты начал, то мы не дотянем до конца задания.

Морган даже не пытался спорить на этот раз. Тепло, сытная пища и возможность расслабиться привели к тому, что его стала одолевать усталость. Дом был чужим, но сейчас он казался для него раем. Он быстро пожелал всем спокойной ночи и пошел через холл к себе в комнату. Проходя мимо двери, за которой находилась комната Кенда, он задумался о том, что делает в темноте мальчик. Возможно он сейчас рассматривает город, ведь только в темноте он может сделать это. Внезапно в нем пробудилась симпатия к этому ребенку, с дня рождения замкнутому в зашторенной квартире, которого то балуют, то оскорбляют, но никогда не ласкают. С точки зрения землянина у ребенка была ужасная жизнь. В конце концов, подумал Морган, мальчик за столом почувствовал хоть намек на дружеские чувства, когда он заступился за него.

Морган быстро разделся и лег в кровать. У него не было даже сил принять душ. В квартире стояла тишина. Другие ее обитатели еще не спали, но звукоизоляция была великолепная. Во всем большом высотном здании была мертвая тишина и это безмолвие усыпило его. Он погрузился в состояние между сном и явью, ощущая приятное тепло, перед его внутренним взором возникали какие-то образы. Он глубже погрузился в подушки и весь отдался приятным ощущениям.

Какие-то видения и чувства проносились в его голове, земные видения, которые казались началом сна. Они складывались для него в мирные земные картины: вот течет река, пустая лодка качается на воде, утки перебирают невидимыми лапками. Вдруг из неоткуда возникла змея, длинная и черная, и утка издает резкий крик, пойманная и тонущая.

Морган перевернулся на бок, стараясь стряхнуть это видение, но змея не исчезла. Он постарался мысленно представить что-либо другое. Перед его взором возник паук, затем сотни пауков, ползущих по его телу, с длинными лапами и огромными глазищами.

Он сел, чтобы стряхнуть ночной кошмар, растирая руками кожу, как будто хотел сбросить с себя невидимых пауков. Он ощупью попытался найти выключатель, чтобы зажечь свет. Пауки все еще были здесь, он мог их видеть. Он весь был покрыт ими. Каждая пора его кожи была пауком, а каждый волосок на руках - паутиной. В то же самое время в глубине мозга проносились и другие картины: он видел отца и мать, они находились в доме, охваченном огнем; он видел бегущего Флеберта, который звал его и, подстреленный, выпадал из окна Базовой канцелярии, а вслед за ним падал и сам Морган, и он все летел и падал, ожидая удара, ожидая хруста костей, ударяющихся об асфальт.