Похитители разума - [4]

— Понятно. Туда пойдут двое светских молодых людей, якобы недавно приехавших на континент разыскивать своих родственников. Знакомство с кузинами, ухаживанье и естественно — планы новейших пушек вместо приданого.

— Недурно! Я вижу, что не ошибся, выхлопотав вам назначение на должность первого секретаря особых поручений.

— Благодарю за комплимент, — улыбнулся молодой человек.

— Ну, а как поживает наш уважаемый Боно Рито?

— Цирковая обезьяна мудрит. Его покинула жена и, кажется, он намерен снять со сцены свое нашумевшее обозрение.

— Причины?

— Неясны. Однако там происходит нечто вроде «пронунциаменто».

— Вот как…

— Да. На мои авансы он не идет, и при последнем визите делал вид, что нетерпеливо дожидается его конца.

— Я чувствую, что поторопился сделать вам комплимент… Вы должны принудить его принимать наши авансы. Жду подробностей о его мартышках…

— Трудно, патрон! Известно, что его дрессировка — не просто дрессировка, но что-то поглубже. Поговаривают о его научных экспериментах.

— Научных!?!

— Да. За кулисами театра и в кулуарах — идут самые фантастические слухи.

— Прекрасно. Значит, я не ошибся, чувствуя, что японец может сделать многое.

— Японец, действительно, оказался забавным.

— Проинструктируйте прессу, расположите, если нужно…

— Нападение?

— Немного выждать, а потом несколькими ходами принудить японца уйти со сцены и ретироваться, а там — придем ему на помощь мы. Он должен принимать авансы! Понятно? Обкрутите его так, чтобы он не понял, откуда за ним наблюдают, но не делайте оплошностей, — он ловок и очень хитер.

— Это я знаю.

— Посоветуйтесь с господином Функом. Он непревзойденный художник по плетению искусных сетей для поимки нужных людей.

— Будьте покойны! Японец взят в тесные клещи перекрестного надзора.

— Может быть, нужны дополнительные ассигнования? Получите сколько нужно у Пилли; скажите ему, что для этого дела мною открыт неограниченный кредит.

— Благодарю вас.

— Поспешите с докладом. Материал о Боно Рито идет отдельной шифрованной спешной депешей. Подготовьте мне текст. Учтите, что можете несколько затянуть остальные дела, но японец на первом плане, — произнес дипломат, выпуская одно за другим кольца дыма.

Оставшись, после ухода секретаря, наедине с собой, он задумался.

— Наблюдательность, проницательность, уменье за малым видеть большое и… немного фантазии!.. — сказал он сам себе. — В этом пруде нашлась рыба, которую, кажется, стоит перевести в наш садок!.. Или я очень ошибаюсь, или на этом японце и его человекоподобных обезьянах Вилли Линкерт заработает для родины хороший капитал. Вилли Линкерт не зря избрал карьеру дипломата и отнюдь не даром в Министерстве иностранных дел его считают псом с исключительным нюхом. О! Линкерт — великий дипломат!

3. Зов сердца

За открытым окном модерной квартиры синеет дымка вонючего, отработанного газа. Тысячи автомобилей оглушительными клаксонами и тревожными сиренами безжалостно рвут тишину на мельчайшие клочья.

«И дым, как яблонь цвет,

Повис в моем саду…» —

запела совсем еще молодая, стройная и хрупкая женщина.

— Мамочка! Что ты поешь?

Женщина вздрогнула, оглянулась, взглянула лучистыми, хорошими глазами на проснувшуюся девочку.

— Я пою одну хорошую песенку, — ответила мать, и, поправив непослушный локон, всматривалась в еле заметную азиатскую косинку глаз.

— Что это за хорошая песенка? — допытывалась девочка.

— Это песня о чудном садике на моей далекой родине. Спи, доченька.

Под тихое мелодичное пение вновь уснула девочка. Прислушиваясь к ровному дыханию спящей дочери, Эллен Рито на цыпочках вышла в другую комнату. Здесь она долго стояла, прижавшись лбом к прохладному стеклу.

Не постучав, в комнату вошел Боно Рито и бесшумными шагами дикой кошки нервно разгуливал взад и вперед по устланному ковром полу.

Эллен стояла спиной к нему, но чувствовала каждый раз, с неприятной дрожью, приближение мужа по легкому колебанию воздуха, касающемуся ее полуобнаженной спины в глубоком вырезе платья.

Зловещая тишина и присутствие мужа угнетают Эллен, сдавливая невидимыми тисками все ее существо, сковывая движения. Она чувствует его колючий взгляд на спине — кажется, что его взор излучает какие-то гнетущие, неприятно действующие, гипнотические волны.

Эллен давно чувствует к мужу все растущую неприязнь, с каждым днем переходящую в ненависть.

«Ах, как я устала. Устала душа. Это была роковая и непростительная ошибка. Что я нашла в нем?» — думает Эллен. — «Японец — властный, с чудовищной силой воли, обладатель огромных средств… Благодаря ему — я попала на сцену, но как чужд и далек он мне», — выстукивал телеграфный ключ в аппарате мышления.

«Что делать?» — спрашивало благоразумие.

«Уйди от нелюбимого», — подсказывала любовь.

«Эрик! — все для тебя. Ты моя надежда, любовь, обаяние, красота и совершенство», — решает женщина.

Боно Рито не слышит этого диалога, ибо слышать его нельзя. Но каким-то обостренным до крайности шестым чувством — он понимает каждое его слово и мысль, каждую интонацию… и губы его сжимаются все плотнее, а шаги делаются пружинистее, еще более кошачьими.

«Мы созданы друг для друга… — Диалог сменяется монологом в сознаньи Эллен. — Драгоценные мгновенья счастья на освещенном пьедестале, сверкающие бриллиантами чувства! Это короткий, как любовь пчелы, но яркий день — минутные рассветы и ранние сумерки, когда я вижу Эрика, а остальное?! Остальное — все ночь, напряженная, таинственно-фантастическая, страшная ночь, где каждую минуту ждешь всякой неожиданности. Единственная отрада — Магда… О! Японец способен на все! Его страшные слуги — обезьяны, у которых такие человеческие глаза! Страшный покров тайны надо всей жизнью ее мужа, который он не приподнимает даже для нее… При одном воспоминании чувство глубокого ужаса охватывает Эллен. — Нет, нет! Будь что будет».