Похититель звезд - [31]

– Хе-хе! – проскрипел горбун, завидев посетителей. – Господа хорошие! У меня есть то, что вам надо. У старого Эмиля все есть! Вот, не угодно ли: господин Лакло, второй том. Первый куда-то задевался, но я возьму на себя смелость предложить…

Алексей чихнул и с отвращением покосился на шаткие стопки томов-инвалидов, как попало наваленные на прилавок.

– Нам ничего не надо, – остановила лавочника Амалия. – Мы ищем людей по фамилии Карнавале, которые жили здесь, в Антибе. Можете ли вы нам сообщить что-нибудь о них?

Глаза горбуна сверкнули сквозь космы.

– Хе-хе! – продребезжал он. – Что, Карнавале? Давняя история, бьюсь об заклад, никто из местных их уже и не помнит… А книжка знатная, сударыня. «Опасные связи», роман в письмах… единственный роман в письмах, который можно читать до сих пор! Купили бы вы ее, я б тогда и сказал все, что вам надо…

Амалия бросила взгляд на переплет, испачканный воском, весь в каких-то подозрительных пятнах, вздохнула и полезла за кошельком.

– Вот это дело! – обрадовался горбун. Он спрятал монету в карман и хитро сощурился. – Значит, вам угодно знать о Карнавале?

– Да, – сказала Амалия. – Что с ними такое приключилось?

– Ну не то чтобы приключилось, – оживился горбун, – но тут вот какая история. Никаких Карнавале на самом деле в Антибе никогда и не было. Не водилось тут таких, и все. Зато в десяти лье отсюда проживал один знатный господин, дай бог памяти… маркиз Карнавон. Понимаете, сударыня?

– Пока не очень, – сухо обронила Амалия.

– То была первая часть истории, а вторая вот какая… – важно изрек горбун, выставив сухонький узловатый палец. – В давние времена жила тут, в Антибе, некая Луиза Дюбрей. Добрая женщина, дородная такая, собой видная. Муж у нее был не муж, а впрочем… обычный муж, хотя я его не слишком хорошо помню. Но вот что занятно, сударыня: детей у нее было штук восемь. И если другим их дети влетают в копеечку, то ей, сударыня, они приносили ой какую прибыль… – Лавочник хихикнул.

– Что-то не слишком ясно, – вмешался Алексей, очень внимательно слушавший странного хозяина. – При чем тут Карнавале?

– Вы, сударь, – забурчал горбун, – уж не перебивали бы, коли вам так понадобились Карнавале. Кстати, сударыня, не угодно ли вам Стерна? Отличный Стерн, жаль только, без нескольких страниц. Заглавие – «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии». Ну до Италии он в книге так и не добрался, как я понимаю, а впрочем, и одной Франции вполне достаточно. Иллюстрации, опять же, весьма занимательные… – И старик протянул Амалии потрепанный, даже слегка погрызенный мышами старый-престарый том.

– Амалия Константиновна, – тихо сказал поэт, – он что же, так и будет нам всякую рухлядь сплавлять?

– Ну, Алексей Иванович, у нас с вами не слишком большой выбор, – возразила Амалия, доставая деньги. – Что касается меня, то лично я намерена все узнать про таинственную мадам Карнавале из Антиба… Кажется, вы рассказывали про некую мадам Дюбрей? – обратилась она к горбуну. – И я правильно поняла, что она брала чужих детей на воспитание?

Тот спрятал деньги и важно кивнул.

– Чужие дети, ясное дело, разные бывают, – объявил он. – Те, которыми она занималась, были сплошь незаконнорожденные. Ну там, отец граф, к примеру, а мать прачка. А бывало и с точностью до наоборот: мать графиня, а папенька форейтор какой-нибудь. Любовь, она же не разбирает, кто какого звания.

– Согласна, – сказала Амалия. – Значит, Карнавале – это измененная фамилия отца, маркиза Карнавон? Потому что настоящую фамилию, разумеется, незаконнорожденному давать нельзя.

– Незаконнорожденной, – поправил хозяин. – Ее звали Анн… нет, Анн-Мари. Именно так. Про мать я никогда не слышал, но, может быть, она и не собиралась возиться с крошкой.

– И ребенка отдали на воспитание Луизе Дюбрей?

– Ваш ум, сударыня, не уступает вашей красоте, – с чувством объявил хозяин лавки. – Если вам угодно, могу рекомендовать…

– Нет, – твердо остановила гарбуна Амалия, – вы и так достаточно от меня получили. Что еще вы знаете о мадам… о мадемуазель Карнавале?

– Боюсь, не слишком много, – с сухим смешком отозвался месье Эмиль. – Очаровательная была девочка, но большая шалунья. Мадам Луиза, помнится, на нее жаловалась: обижала других детей, да и ей самой пыталась дерзить. Правда, с мадам Луизой такие шутки не проходили, у нее рука тяжелая была. Она и мужа поколачивала время от времени, когда он забывался и пытался вести себя как холостой. – Лавочник ухмыльнулся.

– И? – спросил поэт, видя, что хозяин умолк и принялся протирать пыль.

– Что? – невозмутимо осведомился горбун, не прекращая своего занятия.

– Что стало с девочкой, с Анн-Мари, когда она выросла? – с понятным нетерпением спросила теперь Амалия.

Букинист хитро сощурился.

– Этого, сударыня, я вам сказать не могу, но думаю, что вам нетрудно будет получить ответ. Если дойдете до конца улицы и повернете направо, то легко его найдете.

Алексей насупился. В словах букиниста чудился какой-то подвох, да и его глазки-щелочки, поблескивающие сквозь седые космы, не внушали Нередину никакого доверия.

– Что-то мне не по душе такие загадки, – буркнул поэт.