Похищенный - [93]

— Да, — ответил Рейф. — Ты прав.

— А каков твой интерес в этом деле? — В голосе Майка явственно прозвучало любопытство.

Рейф задумался, прежде чем ответить.

— Думаю, во всем виноваты цыплята, — наконец сказал он.

Это не было ложью. Он действительно чувствовал себя виноватым перед теми цыплятами. Он уволился во время стажировки, и причиной тому стало безоговорочное признание полицией бумажных отчетов, из которых следовало, что с цыплятами обращаются должным образом — Европейская директива номер такой-то и прочая туфта, — посему они разогнали тех, кто вздумал протестовать против нарушения прав животных, и отказались проводить дальнейшее расследование. И фирма продолжала работать. Прошел еще год, прежде чем какой-то сердобольный гражданин пробрался туда и заснял на пленку рабочих, которые во время обеденного перерыва играли в футбол живыми цыплятами, безжалостно гоняя беззащитных созданий по бетонному полю, швыряя их о стены, ломая им крылья и шеи.

Он ушел, чтобы доказать свою правоту. Хотя лучше бы он остался и чем-нибудь помог.

Черт возьми! В конце концов, это мог быть совсем и не Риччи. Но Рейф понимал, что не успокоится, пока не будет знать наверняка. Кроме того, ему больше нечем было заняться. В последнее время ему совершенно не хотелось возвращаться в свою вшивую, задрипанную квартирку над лавкой, торгующей кебабом на вынос, которую он делил вместе с Нейлом, поэтом. Поэтом и стойким поклонником марихуаны. Рейфу все чаще казалось, что дни тянутся невыносимо долго. Скандалов удавалось избежать только потому, что он собирался уехать. Но как убить время в ожидании авиарейса? Отправиться кататься на велосипеде. Развлекаться решением судоку. Выпить пару кружек пива с приятелями. Почему-то, когда он был еще маленьким, ему казалось, что уж в этом-то возрасте его жизнь будет намного интереснее.

Итак, он отправляется во Францию. И увидит этого малыша еще раз, собственными глазами. И если окажется, что это не Риччи, он сможет со спокойным сердцем забыть обо всем и двигаться дальше.

Южная Америка. Палатки под навесом. Пустыня на спине лошади. Водопад Игуасу. «Полифилла»[17], чтобы заполнить пустоту в душе. Он будет бродить по горам и дождевым лесам, созерцая жизнь во всех ее проявлениях. А когда надоест одиночество, можно будет отправиться в большой город и предаться любому пороку, какому он только пожелает. Замариновать собственные мозги. О таком путешествии можно только мечтать.

* * *

Рейф появился в Сен-Бурдене после полудня. Он въехал в высокие железные ворота, поднялся на холм по обсаженной деревьями подъездной аллее и, увидев дом Хантов, присвистнул от удивления. Он уже бывал здесь раньше, но тогда не обратил особого внимания на поместье. А вот сейчас… Словом, следовало признать, эта груда кирпичей производила внушительное впечатление. Три этажа, выложенные из того же камня, что и светло-желтая колоннада ворот. Множество окон, обрамленных светло-голубыми жалюзи, стекла которых в лучах солнца отсвечивали черным. Красная черепичная островерхая крыша казалась розовой.

Рейф остановил автомобиль перед домом и заглушил двигатель. Тишина опустилась на него подобно толстому зеленому одеялу. Тишина такого рода, какую можно купить только за большие деньги, — ни голосов, ни шума машин, лишь жужжание случайных насекомых и стрекот кузнечиков. Рейфу оставалось только надеяться, что это не свидетельство того, что он прибыл слишком поздно. Он вылез из машины. Три каменные ступеньки, ведущие к деревянным входным дверям, были сплошь заставлены апельсиновыми деревьями в квадратных деревянных кадках. Рядом с дверью, под виноградной плетью, виднелась кнопка дверного звонка. Рейф нажал ее и услышал, как где-то в глубине дома прозвучал самый обычный перезвон: динг-донг. И снова воцарилась зеленая тишина. Он стоял на ступеньках перед запертой дверью, оглядываясь по сторонам. Единственная машина в поле зрения была его собственной. Перед домом росла ива, бросая тень на вымощенный слюдяным песчаником двор, белый столик с витыми стальными ножками и такими же стульями. Недоставало лишь кувшина с лимонадом и молоденькой девушки в платье с оборками.

Никто не спешил ответить на звонок в дверь. Куда же подевались Ханты? Отправились по магазинам за покупками? Или выехали отдохнуть на природе? Взяли с собой мальчика и улетели в Австралию? Но тут внутри дома послышались шаги, и дверь открыла высокая стройная женщина, одетая по случаю жаркой погоды в белые брюки и бледно-зеленую блузку. Она придержала дверь и вопросительно взглянула на незваного гостя.

— Привет! — Рейф нацепил на лицо самую обезоруживающую и приветливую улыбку, которая, по его мнению, приличествовала садовнику. — Меня зовут Рейф Таунсенд. Давеча я разговаривал с мистером Хантом насчет того, чтобы немножко привести ваш сад в порядок.

— Да, мой муж упоминал об этом, — сказала женщина. — Я миссис Хант.

Миссис Хант — или Филиппа, поскольку он знал ее под этим именем — выглядела очень прилично для своих лет, коих набралось, очевидно, чуть более сорока. Женщина сохранилась исключительно хорошо. Ухоженная, холеная, с тонкими ниточками бровей. Однако в ее взгляде и голосе, в отличие от супруга, читалось и звучало подозрение.