Похищенный шедевр, или В поисках “Крика” - [34]

Расселлу было чем поделиться. Он говорил тихо и постоянно озирался по сторонам, словно боялся, что его подслушают. Как только к их столику приближался официант или кто-то проходил мимо, он замолкал и нервно затягивался сигаретой.

«Источник ценных сведений» не раз жаловался работодателю на нечестность полиции. Вместо того чтобы платить за информацию, стражи порядка угрожают выдать его тем, на кого он доносит.

Слушая осведомителя, возникало ощущение, что Расселл живет в кэрролловском зазеркалье, в котором если и остались люди с честью, так это скорее грабители, чем полицейские. «В нашей стране полное падение нравов, — ворчал гигант. — Все это страшно меня огорчает. Чарли, в полиции есть только три человека, которым я доверяю, и ты их знаешь».

Хилл сочувственно относился к жалобам. Их общение проходило весьма живо, от споров они переходили к полному понимаю, потом все повторялось сначала. Однажды Расселл нелестно отозвался об одном из коллег сыщика. «Я тоже не выношу этого мерзавца», — заметил Чарльз не моргнув глазом. Детективу часто приходится скрывать мысли под маской. «Тогда ты в правильной компании, — бросил Расселл, — потому что я его ненавижу».

В основном говорил информатор. В паузах между рассказами полицейский задавал вопросы личного характера. Как поживает жена? Каковы успехи детей? Как прошла операция? Удачно ли начала сезон футбольная команда, в которой играет его сын? Том прекрасно выглядит. Был ли в отпуске? Где так загорел? Хилл всегда проявлял неподдельный интерес к житейским мелочам. Затем следовал обмен новостями об общих знакомых, полицейских и грабителях. Беседы сыщика и осведомителя напоминали разговор спортивных болельщиков в баре, вспоминающих прошлое. «Помню того негодяя», — поддакивал Хилл, слыша знакомую фамилию.

Говорили почти всегда о преступлениях в сфере искусства, ограблениях музеев и частных коллекций. Расселл однажды напомнил случай, когда два грабителя вознамерились похитить из парка бронзовую композицию Генри Мура «Король и королева», но не смогли этого сделать из-за ее массивности. Тогда преступники отпилили у изваяний головы, решив, что смогут их продать.

Том частенько оказывался полезен, поскольку был в курсе всех слухов, имевших отношение к черному рынку предметов искусства. «Я бы не стал его покрывать, соверши он преступление, — вспоминал детектив позднее. — Но он оставался законопослушным гражданином. Зато, вращаясь в теневом мире, знал, что в нем происходит».

Расселл слабо разбирался в искусстве. Когда он тщетно пытался вспомнить название украденной картины, неожиданно всплывшей в Лондоне, Чарльз тут же понял, что речь идет о пропавшей картине Брейгеля «Христос и женщина, уличенная в прелюбодеянии». Осведомителя мало интересовала религиозная живопись шестнадцатого века, но все же Хилл на несколько минут занял его внимание. Картина принадлежит кисти Питера Брейгеля Старшего, у которого был сын, тоже впоследствии ставший художником. Любопытно, что имя сына писалось несколько иначе.

Хилл неспроста акцентировал внимание Расселла на картине Брейгеля. Во-первых, стремился показать, что относится к своему агенту с уважением, во-вторых, желал увериться в том, что если картина всплывет, осведомитель об этом скажет.

Детектив сам не знал своего истинного отношения к Расселлу и чего там было больше — искренности или игры. Увы, рассказы о нечестности полицейских откровением для Чарльза не стали.

— За какое бы дело я ни взялся, в него обязательно оказывается замешан продажный полицейский, — говорит Хилл, впрочем, неприязнь к такого рода полицейским никогда не перерастала в симпатию к преступникам. Это уж слишком — полагать, будто грабители просто заблудшие души, которые могут измениться, если им подать руку. Хилл любил легенды и сказки, связанные с английской историей, но любимыми героями стали рыцари, боровшиеся со злодеями. Иными словами, в поклонника Робин Гуда Чарльз так и не превратился.

Супруга полицейского — умная, проницательная женщина, по образованию психолог, частенько пеняет мужу за общение с многочисленными «жуткими» знакомыми. Чарли, по ее мнению, ошибается, считая, что информаторы — неплохие люди, поскольку делают хорошее дело — помогают разыскивать украденные шедевры. Она не устает повторять: «Эти люди опасны. Приносят информацию только потому, что есть вероятность вернуть украденные произведения, а затем козырять перед судьей или руководством тюрьмы тем, что помогали Чарльзу. Бесчестные и циничные, совершившие немало преступлений в прошлом, они просто нашли способ поиметь личную выгоду».

Хилл не соглашается с женой. Однако не многие люди поддержат его во мнении, будто большинство из его знакомых, связанных с криминальным миром, «просто слабые люди». Супруга считает, что с годами он стал все лучше относиться к людям с сомнительной репутацией, иначе не смог бы дружески с ними разговаривать.

Казалось бы, как законченный циник может быть таким наивным в общении с другими людьми? Терпимость Чарльза объясняется иным. Лучше всех это понял Френсис Скотт Фицджеральд: «Критерий высшего ума: способность держать в голове две противоположные линии поведения, но сохранять способность действовать».