Похищенная страсть - [28]

— Никогда?

— У тебя тоже никогда не было отношений. Почему тебя так настораживает то, что у меня их не было?

— У меня никогда не было «сексуальных» отношений. Меня настораживает это слово. Ты был физически близок с кем-то и никогда не имел отношений.

— Ты часто используешь слово «близость» для обозначения сексуальных отношений, а для меня секс сам по себе мало что значит. — По выражению ее лица он видел, что ей неприятно. — В прошлом, — добавил он более мягко, чувствуя ответственность за ее эмоции.

— Значит, я отличаюсь от других, — произнесла она с надеждой, и он в очередной раз удивился, почему она связывает с ним свои надежды.

— Тебе так важно быть особенной.

И вдруг он понял все, что она говорила в том числе про импрессионистов.

— Каждая женщина хочет быть особенной для своего любовника. — Она вертела в руках бокал, наблюдая, как в нем плещется темная жидкость.

— Да, в этом все дело. — Он положил свою руку на ее. — Ты больше чем просто любовница. Ты станешь моей женой. Будешь иметь больше власти, играть более важную роль, чем какая-либо другая женщина.

Она улыбнулась, явно обрадовавшись. Он был счастлив доставить ей удовольствие и не мог вспомнить, когда последний раз радовался чужому счастью. Кроме отдельных моментов. Он смутно помнил, как пытался подбодрить мать, которую обижал отец. Рассмешить ее. Будто выходки маленького мальчика могли нивелировать действия тирана.

Он и не смог. Это понятно. Если бы смог, мать была бы с ним, не выбросилась из окна. Он дотронулся до манжет рубашки. Нет, его усилий оказалось недостаточно.

Как и тогда, улыбка на лице Брайар, вероятно, не продлится долго. Но она станет королевой. И у нее будет искусство. Занятие по душе. А еще их страсть. Он будет верен жене. Вдруг Фелипе вспомнил, что никогда не говорил с ней об этом.

— Я не буду повторять грехи отца.

— Какие грехи?

— Я буду верен тебе.

Она моргнула.

— Я не думала, что это обсуждается.

— Я не обещал тебе верности.

Брайар нахмурилась.

— Мне казалось, в браке это само собой разумеется. Если только ты не ужасный человек. Как твой отец.

— Я похитил тебя. В какой момент ты начала думать, что я порядочный человек?

— Ты никогда не причинял мне вреда. Я понимаю, ты сделал это, знаю, тебе нужна моя помощь. И я с удовольствием ее окажу.

Ему это не понравилось. Она предложила ему помощь. Это в очередной раз демонстрировало то, что она совершенство. Он не хотел этого.

В этом нет никакой логики. Хотеть чего-то от женщины, которую он заставил принять его предложение.

«Предложи ей свободу. Посмотри, что она сделает».

Нет. Он не мог пойти на это. У нее не будет свободы. Ей нельзя давать такую возможность. Он нуждается в ней. Да, это так. Что бы она ни желала, ей придется довольствоваться тем, что есть. И у него есть все, что он хочет.

Но он не тот, кого хочет она. Ибо эту жизнь себе не выбирала. Хотя с какой стати ему волноваться об этом? Лишь несколько недель назад его это вовсе не заботило. Вообще. Он просто похитил ее из больницы.

А сейчас, сидя в тихом музее и держа ее за руку, он сгорал. Страдал. Желал больше, чем надо. Хотел того, что противоречит его целям.

— Если планируешь играть со мной роль жертвы, лучше и не начинай.

— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе. Выполнила твои пожелания. Раньше тебя не волновало, почему я согласилась. Ты даже угрожал мне. Кто я, если не жертва?

— Ты предлагаешь мне помощь, говоря, что все понимаешь, глядя на меня своими ангельскими глазками. Жалость. Ты смотришь на меня, как на собаку, которую жалеешь. Возможно, я вытерплю это от королевы, но не от моей любовницы.

— Я пытаюсь помочь. Сделать то, чего ты ждешь от меня. Пытаюсь найти здесь свое место. Мне это так же сложно, как и тебе. Я не знала, для чего живу. Чувствовала какую-то неправильность. Понимала, что мой дом в другом месте. Люди, меня окружавшие, знали свое происхождение, а я нет. Я не могла вспомнить первые четыре года моей жизни. Оказалось, я рождена стать королевой. И я очень стараюсь. Хочу, чтобы это было мое место. Ради себя. А ты обвиняешь меня в стремлении к пустому совершенству.

Он не знал, почему заговорил об этом, почему это вообще его заботит, и чувствовал щемящую боль в груди, когда думал о том, как бы она лежала, выполняя супружеские обязанности.

Он хотел испортить ей жизнь. Да что там ей, им обоим.

— Я вынуждал тебя совершать каждое действие. А ты вынужденно доказывала мне твою ценность. Почему я должен думать о тебе как-то иначе?

Вскочив, Брайар оттолкнула стул, сверкнув темными глазами.

— Что тебе нужно? Доказательство того, что я здесь по своей воле? Сделала свой выбор? Не просто подчиняюсь?

Она завела руку за спину, и он услышал звук расстегивающейся молнии. Платье упало на пол, Брайар переступила через него.

— Когда я просто подчинялась, Фелипе? — Расстегнув бюстгальтер, она отбросила его, за ним последовали трусики, и она предстала перед ним обнаженная, из-за высоких каблуков ее ноги казались еще длиннее. — Я вопила и кричала, когда ты похищал меня из больницы, отказывала тебе, пока…

— Пока не обнаружила, что проще согласиться. — Он явно провоцировал ее, желая посмотреть, как она будет отбиваться.