Похищение славянки - [27]

Но светловолосую беглянку придется поберечь. Ничего, как только вернется в Хааленсваге, скажет Кейлеву, чтобы тот прислал к нему темноволосую.

Он повернулся, подобрал брошенную ночью на камни рубаху. Следом отыскал пояс и кинжал. Слазил наверх, нашел на камнях второй клинок, отобранный ночью у рабыни.

И вернулся в расселину, дожидаться ее пробуждения.

Когда Забава проснулась, чужанина рядом уже не было. Она приоткрыла глаза, вскинула голову — и сама не знала, то ли рада его отсутствию, то ли нет.

Но чужанин оказался неподалеку. Сидел себе на валуне, торчавшем на краю расщелины, упирался одной ногой в выступ по ту сторону каменного оврага.

Сидел и смотрел на море, уже облаченный в рубаху.

Волосы у него оказались какие-то пегие — словно соль с землей намешана. На два цета, прядь через прядь. И заплетены были в смешные косицы, падавшие на плечи, как у девчонки малой.

Забава только приподниматься начала, кутаясь в разодранную рубаху, а чужанин уже повернулся к ней. Сказал на славянском:

— Дом.

И ткнул рукой за край расселины.

Кому дом, а кому и нет, безрадостно подумала Забава. Что ее там теперь ждет, неизвестно. И этот, перед кем ночью покорная лежала, сейчас смотрит как на чужую. Издалека.

Может, придет она туда — а он ее своим воям кинет, на поругание. За побег, за то, что по лицу била…

Она, не вставая, дернула к себе покрывало, нашла рубаху и штаны, что взяла на запас, убегая. Помедлила немного, оглянулась на чужанина.

Тот сидел неподвижно, смотрел строго. И лицо у него было тоже словно из камня вырезано — только из светлого.

Забава, прикусив губу, повернулась к чужанину спиной, перекинула распущенные волосы за плечи, светлым занавесом. Все меньше увидит. И быстро продела руки в ворованную рубаху. Неловко, стараясь не приподниматься, натянула целые, не дранные штаны.

Чужанин подошел сзади, подхватил под локотки, поставил, развернул. Подгреб снизу все тряпки, ткнул ей в руки…

И вдруг нагнулся, подхватил под коленки, вздернул вверх. Забава рывком завалилась ему на спину, ощутила, как в живот вдавился твердый перекат плеча. Дернулась было — но чужанин, пень чужедальний, уже лез по скалам.

Свалимся, так вместе, с замиранием сердца подумала Забава. И застыла.

В целом Харальд был доволен. Рабыня наконец-то вела себя как должно — молчала, подчинялась… и дергалась недолго, когда он перекинул ее через плечо.

Даже узел с покрывалом не потеряла, пока он нес ее до Хааленсваге.

На землю девчонку он поставил уже перед воротами поместья. Подтолкнул, махнул рукой, приказывая идти перед собой. Светловолосая беглянка покачнулась, но пошла. Только глянула так… нехорошо, как не положено рабыне.

От главного дома уже шел Свальд, радостно лыбясь и на ходу завязывая штаны.

Опять поймал одну из моих рабынь, и успел ее оприходовать до моего возвращения, подумал Харальд. Пригрозил вместо приветствия:

— Если у меня в рабском доме родится голубоглазый щенок с твоей улыбкой, Свальд, я заставлю тебя положить его себе на колени (официальное признание отцовства). Даже если ты будешь женат к тому времени. И даже если вместо дочки конунга ты женишься на одной из валькирий, дочек Одина.

Улыбка Свальда мгновенно усохла.

— И тебе добрый день, Харальд. Я полагал, что ты уже вернулся. Что, девчонка так далеко убежала? Или ты слишком долго ее наказывал?

Двое бездельничавших неподалеку воинов из хирда брата загоготали. Харальд коротко, невыразительно глянул в их сторону, приспуская веки.

Гогот тут же оборвался. Сбоку торопливо подошел Кейлев.

— Ярл, крышу в твоей опочивальне починили. Прикажешь наказать…

— Выбери из моего хирда пару воинов, знающих, как держать меч. — Нетерпеливо сказал Харальд. — Из тех, что постарше и поопытней. Пусть охраняют девчонку. Скажешь, что она не должна ни убежать, ни пострадать. Найди надежную рабыню, чтобы смотрела за беглянкой. Если через десять дней у девчонки на щеках не появится румянец и она не потолстеет, я скормлю эту надежную рабыню своим псам. Отведи славянской девке покои напротив моих, все равно пустуют.

Кейлев выслушал все, не шевельнувшись и не изменившись в лице — все-таки он был стар и многое повидал. Потом, осторожно коснувшись плеча славянской рабыни, о которой его хозяин вдруг так забеспокоился, махнул рукой. Сказал равнодушно, негромко — то ли приказал, то ли сообщил:

— Иди за мной.

Харальд видел, что девка на Кейлева глянула одновременно и с ужасом, и с ненавистью. Но не двинулась с места.

Свальд, стоявший до этого с разинутым ртом, громко сказал что-то по-славянски. Харальд узнал слово, он и сам его знал — "идти".

Потом брат осторожно тюкнул пальцем по плечу рабыни, жестом показал, чтобы та уходила.

Девчонка и его ожгла ненавидящим взглядом — но молча. И наконец двинулась вперед. Кейлев тут же торопливо зашагал, обгоняя…

— Что такое, брат? — Вполголоса сказал Свальд, подступая поближе к Харальду. — Эта девка вдруг оказалась дочкой славянского конунга, и ты решил принять ее у себя как должно? Или случилось еще что-то?

— Мне нравится, как она молчит. — Равнодушно ответил Харальд. — Знаешь, как редко встречаются молчаливые бабы в это время года, Свальд? Нынче, когда даже воины треплются не переставая, как сороки?