Похищение - [90]

Когда она наконец проснулась, Киран очнулся от неглубокой дремоты и, открыв глаза, увидел, что она сидит на кровати, прижав колени к груди, и осматривает комнату. Он протер глаза.

— Значит, Капитана больше нет, — сказала она низким голосом, снова напомнив ему о том, как он любил слушать ее речь.

— Это правда.

— А твои родители? Они здесь?

Киран отрицательно покачал головой.

Уэверли смотрела на него, размышляя, изучая его, вспоминая.

— В отсеке для шаттлов не было взрослых, когда мы прилетели.

— Да. — Это было мучительно — смотреть, как она подбирается к правде. Но сказать ей напрямую было бы еще хуже, так что Киран ждал, пока она сама к этому придет.

— На борту совсем нет взрослых, да, Киран? — наконец сказала она, и уголки ее темно-розовых губ поползли вниз. Она держала руку у себя в волосах, и ему нестерпимо хотелось пересечь комнату и тоже дотронуться до ее волос, погладить их.

— Здесь оставалось всего несколько взрослых, но на реакторе произошла авария, и все они сильно больны. Те, кто не был убит во время нападения, вылетели в погоню за вами.

Она медленно кивнула. Она была так далеко от него, и ему было страшно.

— Что с тобой произошло, Уэверли?

Она откинулась на спину, ее глаза были пусты.

— Можно мне что-нибудь съесть?

— Я сейчас вернусь, — сказал Киран. — Пожалуйста, никуда не уходи, хорошо?

Она кивнула, но отвернулась, когда он открывал дверь и выходил из комнаты.

Киран побежал по коридорам. На корабле царила неестественная тишина, и Киран подумал, что все мальчики говорят со своими сестрами, любимыми, друзьями, наверстывая упущенное, делясь страшными новостями. На кухне он схватил батон вчерашнего хлеба, кусок козьего сыра, пару абрикосов и слив и немного холодной цыплячьей грудки, жаренной с шалфеем и розмарином, как любила Уэверли. Он также налил маленькую мисочку оливкового масла, потому что помнил, что Уэверли нравилось макать в него хлеб.

Он сложил все это в корзину и побежал обратно в комнаты Капитана, где увидел Уэверли, сидящую за его столом и с нахмуренным лицом листающую портативный ридер. На ней были его штаны, которые соблазнительно сползали с бедер, и его тонкая пеньковая рубашка, в которой она едва не тонула. Его обрадовало решительное выражение ее лица.

— Вот, — сказал он, ставя корзинку перед ней. Она разломала хлеб пополам и протянула ему больший кусок.

— Значит, как я понимаю, ты новый капитан? — спросила она, подняв брови.

— А кто еще?

— Да нет, это логично. Это хорошо. У тебя отлично получится, — сказала она отстраненно. Она обмакнула хлеб в оливковое масло и положила его в рот. Закрыв глаза, она наслаждалась его вкусом.

Он сел напротив, изучая ее. Она казалась израненной, и он понимал, что ей нужно выговориться. Возможно, она сделает это, если он начнет первым.

Пока она ела, он рассказал ей о том, как они потеряли контакт с шаттлами, об аварии на реакторе, о том, как они вместе с Сетом спасали взрослых. Он рассказал ей, как Сет предал его и посадил в камеру.

— Не могу поверить, что Сет это сделал. — Уэверли прикусила губу. — Это на него не похоже.

— Поверь мне, Уэверли, — сказал Киран, наблюдая за ее лицом, пока она пыталась это осознать. — Его папа погиб. Думаю, это довело его до крайности.

Он рассказал ей о том, как Сет морил его голодом, и как он в конечном счете добился суда, что привело к свержению Сета, и как с того момента он пытается учиться быть лидером. Он чуть не рассказал ей о службах, которые считал главным своим достижением, но ему хотелось сделать ей сюрприз. Кроме того, он больше не мог ждать.

— Расскажи мне о том, что произошло после того, как вы улетели, Уэверли. Ты можешь мне рассказать? — Киран отложил хлеб, хотя был голоден как волк. Он не сможет есть до того, как поймет, что случилось с ней и остальными девочками. Ему нужно было знать все.

Она кивнула, как будто соглашаясь, что разговор этот неизбежен.

Они говорили много часов. Она рассказала про женщину по имени Аманда и про странные обычаи «Нового горизонта». Она рассказала ему о том, как получила этот ужасный шрам на бедре и откуда взялись точечные шрамы на животе. Он узнал, что она скоро станет матерью более дюжины детей на «Новом горизонте», и это привело его в ужас. Однако последнее, что она ему рассказала, было самым страшным. Она бросила на «Новом горизонте» всех взрослых, и они остались там в заточении.

— Ты видела моих маму или папу? — исступленно спросил Киран.

— Нет, Киран. Я смогла увидеть только свою маму. У нас совсем не было времени поговорить. И я понятия не имею, кто еще был там с ней.

— Ты не спросила про моих родителей? — воскликнул Киран. Он почувствовал, как его лицо холодеет.

Черты Уэверли как будто погасли, но, когда она заговорила, ее голос был твердым:

— Теперь там гражданская война, Киран. Думаю, что, если оппозиция победит, они их выпустят. Они скоро смогут вернуться.

— А что, если они не победят? Я не могу поверить, что ты их бросила!

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Темные глаза Уэверли, словно раскаленные угли, уперлись ему в лицо. — Они стреляли в меня, Киран. Они бы меня убили.

Она яростно смотрела на него, но под его взглядом ее лицо стало словно растворяться, и она уронила голову на руки.