Похищение на двойку - [5]

— Да сам он Кин-Конг, — тут же включился Антон.

— Не, я не въехал, — сам немного улыбаясь, продолжал допытываться Мотя. — Какой «непшшг»?

— Кид-неп-пинг, чмо, — Вжик хотел было постучать его по голове, но Мотя, вдруг покраснев, отбил его руку. Вжик, хотя и был довольно обидчив, легко вспыхивал и лез в драку, на этот раз понял, что надо объяснить по-человечески. — Киднеппинг, — повторил он, — похищение детей с целью выкупа. Понял?

— А-а, — протянул быстро успокоившийся Матвей, — а я думал, какой пинг-понг?

Все опять засмеялись.

— А ты откуда знаешь, что Кактуса похитили? — серьезно спросил Леха Вербов.

— Вот знаю, — ответил Вжик и тут же повернулся, чтобы уйти.

— Вжик, Вжик! — попробовал остановить его Миша Туровский, но прозвенел звонок, и лицеисты заспешили в классы, возбужденно обсуждая услышанное.

«Не бывает двух без трех», — говорят французы. Сплетни-змеи, видно, сговорились подтвердить французскую мудрость, и вслед за двумя первыми приползла третья, самая ядовитая, и ужалила Костю.

Это случилось уже после уроков и совсем случайно. Костя шел к выходу, думая о том, что сегодня ему еще ехать в клуб скаутов — он посещал его уже год и даже ходил летом в скаутский поход в Карелию. А на дом задали до фига по математике, и завтра его спросят на русском (это он знал наверняка), да еще по-английскому — лопатой не разгребешь. Как все это успеть? Бросать клуб Косте не хотелось, уж больно хороший народ там собрался, он крепко сдружился с ними в походе. И тут деловитое течение его мыслей прервали слова, круто изменившие весь строй Костиной жизни и в этот день, и в ближайшем будущем.

— Вот этот? — услышал он у себя за спиной любопытный девчачий шепот.

— Ага, этот, сынок физика, которого милиция сегодня арестовала.

— Тоже выгонят, если докажут, что отец его Кактуса похитил.

— Конечно.

Неприятный холодок снова пробежал у Кости под джинсовой курткой. Он резко обернулся. Две девчонки из шестого класса смотрели на него глазами, полными любопытства и страха.

— Ты что сказала? — неожиданно грубо и хрипло спросил Костя и шагнул к маленьким сплетницам. Они тут же бросились наутек, причем так, что одна чуть не сбила другую. Но Костя их не преследовал. Что-то вдруг навалилось на него непомерной тяжестью. Голова стала пустой и тяжелой, зазвенело в ушах. — Тьфу, дуры! — . выругался Костя, стряхнул с себя секундное оцепенение и, усиленно гоня прочь пошлую девчачью глупость, вышел из лицея на улицу.

Однако избавиться от этого бреда оказалось не так-то просто. Дурацкие слова вертелись в голове, не давая покоя. Теперь Костя уже никуда не спешил. Чтобы унять внезапно нахлынувшее волнение, он должен был остаться один. Он вдруг испугался. Куда девался отец? Неужто его и вправду забрали? И нахлынувшей неприятной мутью его вдруг пронзило предчувствие нежданной беды.

Сбежав по ступенькам небольшого крыльца, он повернул налево, стремясь поскорее скрыться за углом здания. Там росла сирень, и весной или ранней осенью в ее густых зарослях можно было найти уединение. Но в октябре заросли становились прозрачными. И все же Костя поспешил туда.

Глава III «YOU ARE DEAD!», ИЛИ «ВЫ ПОКОЙНИК, ВИКТОР ВИКТОРОВИЧ!»

К порядкам в лицее «Школа-ПСИ» Костя скоро привык. Они оказались удобнее, чем в обычной средней школе. Никаких ограничений в одежде — ходи в школу в чем хочешь; полная свобода на переменах, даже дежурных нет; почти на всех уроках творилось то, что в его родной школе назвали бы «форменным безобразием». Ученики запросто с места перебивали учителя; рассаживались за парты по собственному разумению; не вели дневников; порой беседовали во время урока с учителем на отвлеченные темы; играли на гитаре и пели под лестницей во время перемены; крутились на перекладине, специально установленной для этого в одном из коридоров рядом с кабинетом химии, и даже, страшно подумать, на курение старшеклассников администрация «Школы-ПСИ» смотрела сквозь пальцы. Лицеистам разрешалось многое из того, что не прощалось в обычной школе. И в то же время, как ни странно, учиться Костя стал больше и старательнее.

Но все-таки в новой среде «одаренных» лицеистов ему приходилось туго. Он чувствовал, что каждый его' шаг, каждое действие находится под оценивающим, насмешливым и беспощадным взглядом новых школьных товарищей. А Глобус сразу же записал его во враги. «У меня много врагов», — было одним из самых расхожих изречений Митьки Ежова. Почему в их число угодил и Костя, он понять не мог. Разве что из-за непрерывных конфликтов его отца с Глобусом. Но Глобус и с другими учителями ссорился, вот хотя бы с физруком, а ведь не попал Мотя Горенко в его лютые недруги. Странный был человек Митька Ежов.

Но при чем тут Костин отец? Как он может быть причастен к исчезновению или похищению Глобуса? Откуда взяли эту чушь те маленькие дуры? Да и вообще, похитили ли Глобуса? Кто прав — не дай Бог Машка Румянцева или все-таки Леха Вербов, который считает, что Глобус просто где-то гуляет?..

Остановившись за голым, скинувшим летнюю листву кустом сирени, Костя пытался найти ответ на хотя бы один из этих вопросов, но чувство тревоги охватывало его все больше.