Похищение Евразии - [18]

Так, второе условие касается возможности реального преумножения средств и недопущения их обесценивания. Это уже сложнее. Ведь чтобы удовлетворить требованию гарантированной сохранности средств, вложения придется диверсифицировать — распределять по различным отраслям экономики и разным сферам приложения капитала. Но тогда в среднем мы будем получать ту прибыльность, которую в среднем же легально (на уровне «белой» бухгалтерии) имеет наша экономика. А это реального преумножения средств практически не даст — сберечь бы деньги от инфляции. Да и, с другой стороны, не полагает же кто-то всерьез, что пенсионные фонды будут давать реальную прибыльность (хотя бы на уровне прибыльности в валюте), соответствующую нашей валютной кредитной ставке — в пятнадцать-двадцать процентов годовых в валюте? И возникают ножницы между завышенной ставкой рефинансирования Центробанка и соответственно высокими банковскими кредитными ставками — с одной стороны, и сравнительно «дешевыми» средствами пенсионных фондов — с другой. Это породит огромный черный рынок услуг по привлечению средств пенсионных фондов: раз деньги окажутся формально дешевыми (существенно дешевле, чем можно взять в кредит у банков) и распоряжаться ими будут отнюдь не собственники средств, то, разумеется, допущены к этим деньгам будут лица и организации отнюдь не случайные. Масштабы проистекающей из этого коррупции и всех сопутствующих прелестей можно себе представить...

Ладно, пусть преумножения средств ожидать не приходится, но, может быть, они хотя бы не будут обесцениваться? Возможно, но маловероятно. Да и отчего же им не обесцениваться, если никакие механизмы, реально гарантирующие необесценение средств, в систему изначально не закладываются? Для сравнения, в уже упоминавшемся нами государстве Чили (пенсионная реформа, успешно проведенная в этой стране, считается хрестоматийным образцом) проценты и по кредиту, и на банковские вклады, и, тем более, прироста средств пенсионных фондов рассчитываются не в национальной валюте и даже не в американских долларах, а в неких стабильных по покупательной способности единицах, курс которых по отношению к национальной валюте корректируется с учетом инфляции. Тогда понятно: если ты в пенсионном фонде получаешь средние четыре процента годовых прироста капитала, то это настоящие четыре процента, соответствующие шести-семи процентам годовых по вкладу, например, в валюте США. И если вдруг в Чили случится девальвация (резкое обесценивание национальной валюты по сравнению с валютами других стран), деньги пенсионных фондов она затронуть не сможет, так как на счете пенсионера остается прежнее количество средств не в подешевевшей национальной валюте, а в этих условных единицах, стабильных по своей покупательной способности.

Стоит ли разъяснять, что ничего подобного нам ожидать не приходится? И что будет с деньгами пенсионеров, если случится очередной дефолт? Все заранее известно: деньги номинально сохранятся, но существенно потеряют в своей покупательной способности. Кто за это будет отвечать? Разумеется, никто.

Сторонники экономоцентристского подхода к государству и экономике от такого прогноза вовсе не расстроятся:

«Что ж, — скажут они, — надо признать, что пенсионеров, конечно, слегка одурачат; естественно, и коррупция в системе привлечения/размещения пенсионных средств разовьется до невиданных масштабов (а то сейчас она в государственном пенсионном фонде как будто бы чем-то сдерживается!), но, тем не менее, для экономики это будет благо: пусть принудительно, но норма сбережений повысится; на финансовом рынке появятся действительно сравнительно дешевые деньги, которые вполне могут быть направлены на инвестиции в развитие; кроме того, это может вынудить и Центробанк пойти на существенное понижение ставки рефинансирования, что в свою очередь приведет к снижению и банковской кредитной ставки, росту деловой активности и т.п.»

Что ж, все это верно, но лишь отчасти. Дело в том, что появление на нашем рынке дешевых денег само по себе автоматически еще вовсе не приведет к их направлению в реальный сектор экономики. По той простой причине, что прибыльность в реальном секторе сравнительно невелика, а риски — те же, что и в бизнесах, существенно более рентабельных, а то и выше — вследствие длительного периода окупаемости проектов, слишком опасного в условиях нестабильности прав собственности и прочих наших реалиях. В то же время возможность взяв деньги под какой-либо проект в реальном секторе экономики затем путем несложных «проводок», а точнее, финансовых махинаций перевести их в сектор торгово-финансовый, финансово-спекулятивный или вообще за рубеж — большой проблемы в наших условиях не составляет. Даже если контроль за деятельностью фондов в этой части и будет обеспечен, то направление денег за рубеж, во-первых, признают все-таки не самым страшным преступлением перед пенсионерами (если даже наш Центробанк держит значительную часть золотовалютных резервов страны за рубежом, так как это надежнее, то пенсионным фондам это делать — сам Бог велел...); и, во-вторых, скорее всего, этот контроль у нас, как всегда, окажется не подкреплен соответствующими санкциями за нарушения и механизмами их применения...