Похищение чудовищ. Античность на Руси - [7]

Книга естествословная

Ужасные описания сестер все-таки не делают из них настоящих монстров. Рассказ о превращении прекрасной златовласой царевны в чудовище вызывает сочувствие, а о хитроумной победе Персея (при помощи щита и чудесных предметов, взятых у нимф) автор «Книги естествословной» вовсе умалчивает. Близкое по духу описание есть в другой популярной книге — «Овидиевы фигуры в 226 изображениях» (это серия гравюр по мотивам «Метаморфоз» Овидия с короткими подписями, изданная на русском языке в виде книги в 1722 г., оригинальные рисунки были сделаны Шарлем Лебреном в XVI в.). В центре внимания — превращение Медузы из красавицы в чудовище. Это событие должно вызывать сочувствие, тем более что на гравюре героиня изображена прекрасной и гонимой жертвой, а вовсе не монстром.

Горгона. Лицевой летописный свод. XVI в.

Медуза перед своею бедою зело была пригожа. А когда в себе пустила Нептуна в капище Палладыно, тогда Паллас тако озлобилась, что все власы Медузины обратила в змеи.

Овидиевы фигуры

К началу XVIII в. на Руси сведений о Горгоне накапливается достаточно, чтобы она стала узнаваемым эмблематическим персонажем, то есть художественной формой для выражения новых смыслов. В повести Гоголя «Портрет» главный герой говорит о своей картине: «Это Психея», — подразумевая конкретного персонажа, конкретный античный сюжет. Заказчики портрета понимают его слова иначе: «В виде Психеи?» — переспрашивают они, предполагая, что художник только воспользовался классической формой, чтобы изобразить реальную девушку. В XVIII в. в Россию приходит мода на эмблемы (в геральдике, дворцовых церемониях и даже флирте): античные персонажи теряют связь с исходными сюжетами и становятся иносказаниями с достаточно свободной трактовкой в деталях. Особенность русской эмблематики состояла в том, что далеко не всегда античные персонажи были хорошо известны в своей первоначальной роли, а потому бывали странные искажения. Чтобы публика могла вполне овладеть языком эмблем, в это время переводились и издавались эмблематические словари с описанием древних персонажей и сюжетов.

Гонимая Палладой Медуза. «Овидиевы фигуры», XVII

Горгоны, дочери Форка Морскаго бога и Цеты; их было три, а именно: Медуза, Евриала и Сфекио. Стихотворцы говорят, будто оне живали не далеко от Гесперскаго саду, и будто имели силу превращать всех тех в камень, кои на них посмотрят. Представляют их со змеями на голове вместо волосов, с большими крыльями, и с львиными кохтями у рук и ног, а вместо человечьих зубов свиные у них клыки…

Аполлон и Музы употребляли его <Пегаса> для их путешествия. Древние думали, что сей чудесный конь родился от крови африканки Медузы…

Иконологический лексикон

В эмблематических словарях Медуза чаще всего упоминается в связи с Пегасом: обычно там нет ни слова о смертоносном взгляде, но нередко говорится, что героиня была африканкой. Видимо, эта характеристика связана с мифологическим происхождением Форкия, горгон и многих других дивных существ из Эфиопии. В отличие от Сциллы и иных человекоподобных монстров дальних стран Медуза все больше осмысляется именно как женщина, которой не чуждо все человеческое. Сегодняшнее представление о том, что лик Горгоны выражает страдание и не лишен красоты (в то время как Сцилла — страшный дракон, бесчеловечное чудище-людоед), было заложено именно в культуре XVIII в. и развито писателями-романтиками.

Неправильные медузы

В пьесе XVIII в. «Слава печальная» Афина Паллада именуется «мудрости Горгона». Это оказалось не совсем понятным как для исследователей ранней русской драматургии, так и для современников автора. В более поздней рукописи его даже заменяют на еще менее вразумительное «мудрости Гериона» [59: 294]. Причиной такого наименования могли быть эгида (накидка) или щит с головой Медузы, которые носила Афина.

Главу же нарече «горго», быстрыя ради помощи и соодоления на супостаты.

Летописец Еллинский и Римский

В словарях XVII в. встречаются иностранные слова горгоний и горгония, которые обозначают быстроту. Голова Медузы, ставшая смертоносным оружием, тоже осмыслялась как быстродействующее средство против врагов. Видимо, из-за сходства названий, связываемых с внезапностью атаки, произошло сближение Горгоны с апокрифическим зверем горгонием, который сам по себе не связан с сюжетом о Медузе.

Медуза на эгиде Афины Лемнии, на основе статуи 1-11 вв. н. э.

В Средневековье считалось, что человек создан начальником над всеми зверями, именно он дает имена животным (Быт. 2:19–20). Согласно апокрифам (это тексты, не признаваемые Церковью как канонические, но тем не менее читаемые, переписываемые, ощутимо воздействовавшие на культуру) XV–XVI вв., в раю все создания были настолько послушны, что не смели ни поесть, ни прилечь без разрешения Адама. Эти же звери, оказавшись на земле (куда они были отправлены после грехопадения для пользы человека), сделались дикими: лев больше не дружил с ягненком, лисы ополчились на кур, а волки со змеями — на самого «царя природы». В апокрифических текстах есть интересный рассказ о том, как Ева со своим сыном Сифом пытается пройти в рай, чтобы раздобыть лекарство для заболевшего Адама. На них нападает лютый зверь горгоний, не давая исполнить задуманное. Как выглядел этот горгоний — неизвестно. Ева упрекает страшного зверя, которого еще недавно держала и ласкала: «Как ты смеешь рычать и клацать зубами на нас?». Но бывший ручной зверь, исполненный ныне дикости, только огрызнулся в ответ, за что даже был принужден Сифом уйти и больше не показываться до Страшного суда. В позднем списке заклятие изгнания звучит даже поэтично: «Да пребудеши в ложи своем и до суда, егда како дерзаеши на снеды человека — и тако пребываеши во веки» [38: 6]. В некоторых рукописях с этим апокрифом место горгония занимает крокодил.