Похищение чудовищ. Античность на Руси - [10]

Invidia. Западноевропейские гравюры XVI–XVII вв.

Зависть изображается женою престарелою, престрашною, бледною, сухощавою, беспокойною и печальною, с черными и нечистыми зубами, грудьми отвислыми, очами косыми и западшими, кожею на теле иссохшею, на голове и в руках у нее змии, кои грызут ея внутренности: возле ее стоит семиглавная гидра и собака.

Иконологический лексикон

Традиция соотносить монструозную старуху с человеческим пороком идет от римской литературы, где, например, гарпии (тоже безобразные, бледные, с отвисшей грудью) становятся аллегорией скупости, а фурии (в частности, Мегера) — аллегорией клеветы. На Руси XVIII–XX вв. Invidia в контексте учения о семи смертных грехах была освоена старообрядческой культурой, да и там грехи выражались лишь в звериных категориях: зависть изображалась в виде змеи. Впрочем, отдельные авторы, получившие европейское образование, обращались к этой фигуре и раньше. Например, в ранней польской поэзии Симеона Полоцкого появляется вполне узнаваемая Зависть, грызущая сердце, как первопричина зла. А впоследствии для сборника «Вертоград многоцветный» (1676–1680) им будет написан обширный цикл из двустиший и нескольких более длинных стихотворных текстов на тему зависти, которая предстает в различных образах: в виде пса, тени, ржавчины, червя, ехидны (то есть легендарной змеи, поедаемой изнутри своим потомством) и др. Эмблематическая Invidia, которая «сердце завистных снедает», терзает и грызет — сквозной образ этого цикла.

В целом же публике начала XVIII в. змееволосая Invidia была не слишком хорошо известна, долгое время она воспринимается как некий обобщенный антагонист добра, любви, благополучия, что понятно из разных переводов ее имени. В первом издании книги «Символы и эмблемата» (1705) Invidia в основном переводится как «Ненависть», ведь ей постоянно противостоит Купидон, «божок» любви, и гораздо реже ей противостоит добродетель. Только в одной эмблеме (№ 824) девиз гласит: «Зависть укрощает Любовь». А на эмблеме № 680 Invidia гонима Фортуной, и из-за отсутствия перевода в ней можно увидеть кого-то вроде Несчастья. Очень выразительна эмблема № 628 с парадоксальным утверждением: «Ненависть — тень любви»; на ее западноевропейских аналогах особенно хорошо видно, как кудри становятся змеями, а тень от лука изгибается змеей.

Эмблемы Invidia.

«Символы и эмблемата», 1705 г.

В позднем издании «Емвлемы и символы избранные» (1788) Invidia уже переводится как Зависть, но вводное изображение (№ 24) снабжено более развернутым комментарием: «Фурия, или человеконенавистник» — и двойной интерпретацией: «Се есть Зависть и Ненависть». Фурии — это римский (и более популярный) вариант Эриний, в XVIII в. их переводят «мучительными богинями». На Русь они в основном приходят в комплекте с Invidia, то есть сразу же осознаются как одно и то же. В той же эмблематической книге фурии называются богинями муз — возможно, это опечатка (вместо мук)[1], по крайней мере, в западноевропейских источниках такой характеристики не обнаруживается.

Фурии… богини ада и муз, изображаются свирепыми и ужасными, с растрепанными власами, с пламенными очами, со змиями на главе, с зажженными факалами, держащия перуны и громовыя стрелы в руках.

Емвлемы и символы избранные

При соотнесении Invidia с Фурией авторы произведений опирались на словари по эмблематике, где эти чудовища толкуются как воплощения отчаяния, гнева, ереси, клеветы, мщения, неистовства, поношения, бешенства — то есть целого спектра негативных эмоций и пороков. Так что перевод «Ненависть», предложенный ранними переводчиками, был удобен не только для создания оппозиции любви, но и как наиболее общая категория по сравнению с названием конкретного греха, то есть по-настоящему эмблематическая фигура, неоднозначная. Иногда благодаря этой неоднозначности эмблема все-таки распадалась на отдельных персонажей, но скорее для того, чтобы умножить и снова собрать всех монструозных существ в единой армии зла. Так, в пьесе «Слава Российская» (1724) в качестве врагов выступает группа пороков, злоб, в числе которых Зависть-Invidia (с двойным именем). Командует ими Фурия, грозящая змеиным жалом.

Наполеон с сатаной и фуриями после сожжения Москвы (фрагмент). Лубочная гравюра, XIX в.

В изобразительном искусстве более позднего времени змееволосая Фурия остается знаком ненависти, ожесточения, тирании, агрессивного и вздорного поведения. Факельное шествие таких фурий с драконохвостым и также змееволосым дьяволом во главе символизирует несчастья Наполеона, всеобщее ожесточение против него. Того же типа персонаж участвует в лубочной бытовой сценке «Худое домоправительсво», где супруги безобразно дерутся, подобно петуху с курицей, разбившим злополучное яйцо. С помощью ручных мехов змееволосый ненавистник рода человеческого развевает лохмы непокорной жены, поддерживает накал страстей. Тема злых жен, которые изображались лохматыми, сидящими среди змей, звероподобными, — одна из любимых в мировом Средневековье и низовой культуре Нового времени. Знаменитый образ матери-ехидны — всего лишь один представитель этого огромного змеиного клубка, где примостилась и Медуза, переплетенная с Фурией.