Похищение Афины - [160]

Речь Гермиппа вызвала бурные овации со стороны жюри. Волна негодования публики, направленная против меня, была велика. Я подумала, что мне даже могут вообще не предоставить возможности выступить в свою защиту. А если все-таки предоставят, то не окажется ли под угрозой моя жизнь?

Я бросила взгляд на Перикла и увидела, что он сохраняет полную невозмутимость. Его хладнокровие, обычно сообщавшее мне спокойствие, в этот раз вселило тревогу. Разве может он оставаться спокойным, понимая, как серьезны обвинения против меня и какое одобрение они получают со стороны судей? Дает ли он себе отчет в том, к каким последствиям они могут привести? Мне не хотелось поддаваться страхам в такой момент, когда мне нужно встать и перед лицом тысяч мужчин выступать в собственную защиту, но вдруг мне пришло в голову, что, возможно, Перикла убедила тяжесть обвинений и они настроили его против меня. Не было бы ему легче исполнять свои обязанности главы города, если б его женой была почтенная афинянка, которая безвыходно проводила бы все дни в доме, а не такая любовница, как я, мишень всеобщей критики? Кажется, он до смерти устал защищать меня, тем более что у него есть так много более важных занятий.

Настало время выступать мне в свою защиту. Я встала и положила руку на живот, обращая внимание на то, что беременна. Я не собиралась упускать шанс вызвать к себе симпатии и сочувствие, подчеркнув, что беременную женщину подвергают таким ужасным испытаниям.

— Не в первый раз на этой сцене ты представляешь плоды своего собственного воображения, Гермипп, — начала я. — Но тебе не следует беспокоиться об успехе. Всякий восхищается твоими выдумками, и нынешний день не исключение.

Я обвела взглядом ряды зрителей. Театр этот, как говорили, вмещает пятнадцать тысяч зрителей, и сегодня он был полон не меньше чем наполовину. Я не была актером, обученным декламации и ораторскому искусству, и могла только надеяться, что мой голос будет услышан и на задних скамьях. Также я не собиралась надрываться и вопить, как делал Алкивиад, и поэтому нуждалась в другой тактике, чтобы привлечь внимание зала.

— Я мысленно составила перечень обвинений, выдвинутых против меня сегодня здесь, и многие из них не имеют ничего общего с теми, которые были представлены суду прежде. Но я попытаюсь ответить на каждое из них и тем положить конец смешным слухам обо мне.

Что касается нелепой идеи, что я разожгла пожар войны между Самосом и Афинами, на ней я даже не стану останавливаться. В любом случае это обвинение не может быть доказано и оно не фигурирует среди предъявленных к сегодняшнему суду. Никому не известны мысли Перикла. Может быть, он и отправился воевать с Самосом из-за меня. Ты считаешь, что развязать войну из-за женщины аморально, но тебе придется признать, что это не незаконно. Стоит тебе отправиться туда, где афинские законы записаны, чтобы каждый мог прочесть их, и ты убедишься в этом сам. Ни в одном из них не сказано, что вести войну по приказу женщины является преступлением.

До моего слуха донеслись смешки со стороны судей, и должна признаться, что мне доставило большое удовлетворение высмеять комического поэта.

— Хороший обвинитель обязан придерживаться фактов. Тут станет очень жарко, и слушатели омоются потом к тому времени, когда мы закончим. И я хочу, чтоб свидетели, приглашенные тобой, учли это. Иначе каждому сегодня придется принимать ванну дважды.

Новый взрыв смеха.

— Мы сегодня слышали много разговоров о природном порядке вещей. Поэтому я спрашиваю вас, афиняне, ведь вы так любите ваши законы, записано ли на какой-нибудь из стел на Агоре, что женщина не должна нарушать природного порядка? И является ли природным порядком записанное вами на стелах Агоры? Афинский закон, касающийся женщин и природного порядка, чем бы этот последний ни являлся, должен быть разъяснен и уточнен прежде, чем вы станете меня судить за его нарушение.

Меня обвиняют в безбожии и — о, это так глупо звучит, что мне даже стыдно повторять это слово, — в сводничестве. Чтоб освежить память моих почтенных судей, я зачитаю закон, касающийся безбожия.

Существует четыре формы проступков, подпадающих под определение безбожия, сформулированных в законе. Я подчеркну, в афинском законе. Первым является нарушение правил проведения религиозных праздников. Поскольку я никогда не принимала участия в праздниках, лишь однажды была приглашена возглавлять процессию женщин-чужеземок во время Панафиней — и мое поведение во время оной здесь не обсуждалось, — не вижу причин, по которым меня можно обвинить в безбожии на этом основании.

Второе деяние, характеризующее безбожие, — это похищение храмовых средств, по которому обвинений мне не предъявлено.

— Изготовление статуи Афины было оплачено из общественных фондов, Аспасия, — прервал меня Гермипп, — значит, я могу сделать вывод, что ты похитила общественные средства.

— Гермипп, я приглашу тебя в дом Перикла, где живу, и можешь поискать там золото. Либо пойдем прямо сейчас, либо прекрати трактовать афинские законы так произвольно и включать в них все, что тебе заблагорассудится. Кроме того, я могу предположить, что это ты намерен похитить общественные средства, учредив сегодняшний суд. Советую тебе взглянуть на многочисленных судей, чей труд будет оплачен из общественных средств.