Погружение - [6]

Куда ещё сходим под ручку с госпожой историей? На гулаговский Таймыр. И в эвенкийскую тайгу, это чуть пониже.

Из лагерей Норильлага бежали ЗК. Постоянно! Через стужи, дикие расстояния, заслоны и природные препоны. Подавляющее большинство беглых ловили. Этим занимались и аборигены за регламентированные и оставшиеся в документах платы-подачки. Беглецы рыли землянки в откосах, забирались в глухие урочища, иногда устраивали жилища в трещинах деревьев. Чего только ни придумывали, чтобы пережить период активного поиска и продолжить бега. Но очень мало кто смог уйти! Как ловили? Очень просто. Вот оленевод, у него есть задача сыскать бункериста, чай у оленевода заканчивается. И он просто идёт редким прочесом – по урочищам и чащобам, ибо каждый выживатель стремится забраться именно туда, поглубже, подальше от людей, где потемней. Впрочем, так же, как это делают звери.

Опытный охотник такие места знает и определяет их с ходу, справедливо приравнивая выживателя к глухарю или лесной куропатке, они в одних местах роятся. Потому что подниматься, как неуловимая рысь, в пищуховый пояс сибирских гор выживатель не будет, там ведь не темно… Встал искатель на стоянку – отпускает собачку, ждёт немного, чай дует, а то и вздремнёт. Каждый отшельник, живущий в избе на промысловой точке, отлично знает, что собачку надо шибко кормить! Потому что если не шибко, да ещё и не держать пса на привязи, то в радиусе пяти километров моментально не останется ничего живого. И заимка из шикарного места превратится в избёнку посреди пустыни. Лайкоид-самоед найдет в лесу или в тундре всё и всех!

Далее охотник идет за своим Тунгусиком, и ранним утром после дождя банально кладет на схрон два бревна, заводя костер типа нодьи – угарный газ либо выкурит выживальца, либо просто убьёт его, обеспечив охотника за головами еще одним призом. Как говорит чукча из анекдотов: «Мёртвый геолог шибко хорошо, много патронов и чая!»

Что же объединяет все эти экскурсии?

Отвечаю: победители в них всегда мобильны. Они, если угодно, кочевники.

Потому что кочевник вне цивилизационного поля всегда победит одинокого оседлого. Он не привязан, у него нет бункера, но есть практика быстрого перемещения. Вывод прост: хочешь победить, стань кочевником! Тем более если противник сам горазд скакать. Поэтому басмачей смогли вытравить только такие же басмачи, но красноармейские.

Историю с эволюцией не обманешь. Человек перешел к оседлому образу жизни лишь тогда, когда у него появились оседлые способы производства. Оседлый способ сначала должен создать центры силы, в которых соблюдена определенная пропорция «работник – воин», позволяющая создать дружину с воеводой. Численность и структуры? Смотрим учебник истории, стр. «Первые казачьи станицы на Тереке». Тяжко им было. Маленькие, но гордые мирные хуторки до поры нежизнеспособны – их вырежут.

Если человек одинок, он умрет. Потому что его бункер очень привлекателен для других. Для кочевника хуторок на отшибе – просто бесплатная кладовка, которую он в своих планах уже присвоил. Ты всем нужен, тебя все хотят. И имеют, в конечном итоге.

Очень интересно то, что главные герои многих наших авторов, будучи бункеристами по заряду, на страницах ведут себя как-то не по-бункерному… Они постоянно передвигаются, непрерывно посещая чужие базы! Но поскольку выживательность вбита в них намертво, то порой главный герой в итоге тянет за собой целый обоз, караван с мародёркой и нужными людьми. Но именно это и спасает главгероя, даже если на него объявлена квалифицированная охота.

Я вот что скажу: если уж ты пока что один, и у тебя есть бункер, то всегда воспринимай его как потенциальную засаду и не задерживайся в нём дольше одной ночи.

Движение на заре, да и на закате цивилизации – это жизнь, будь тот закат хоть и ядерным. Люди бегут, набивая шишки и постепенно умнея, набирая злой опыт нового жития и превращаясь в волчару… Если же человек сидит в бункере до последнего, то шансов у него нет. Он настолько пропитан знанием всех тонкостей мародёрки и всех её последствий, что жив исключительно недоверием и ненавистью к людям, всех их считая конкурентами. Он уже не сможет адаптироваться. И, даже если сорвётся на кочевье, вскоре погибнет, будучи совершенно не готов к такому вот способу жизни.

К сожалению, никто из моделистов, авторов и сценаристов на кочевом способе жизни после катастрофы внимание не акцентирует и цельный сюжет с таким подходом не создаёт. Хотя сама сюжетная линия просто кричит от напряжения: «Гони его! Пусть всегда идет, не останавливаясь!» Автор слышит, но… всё так же продолжает уповать на бункера и склады, все четыреста страниц. В итоге – один и тот же тупик и один и тот же итог: большинство постап-романов просто не дописывались до логического завершения. Потому как нет просвета и нет цели. «Кво вадис-то, дурачок?»

Западники такие сценарии имеют. Вспомните хотя бы Безумного Макса на мускулкаре «Ford Falcon XB», который кочует по дорогам и наблюдает, как другие кочевники колупают бункера с мародёркой. У нас, правда, был тот же «Сталкер» всех мыслимых модификаций. В этом чудовищном массиве написанного и нарисованного герои кочуют непрерывно, имея способом производства тривиальное собирательство, в коем место природных даров заняли артефакты. А по гамбургскому счёту, это не кочевье, а бродяжничество.