Погребенный кинжал - [2]

Грохот дыхания самой планеты, пробивающийся сквозь геотермальные жерла в чёрном ландшафте, и постоянный хруст хрупкого стекла под тяжёлыми пласталевыми сапогами были единственными источниками звука. После проведения операции по захвату цели на поле боя скопилось множество пустых цилиндрических капсул. Их было в разы больше, чем хаотично рассечённых тел. Защитники Иникса использовали тысячи лекарственных ампул. Но какой бы эффект они не давали — будь то блаженное забвение или спокойствие, или просто сопротивление вихрящемуся потоку атмосферных загрязнений — он не значил ровным счетом ничего. Население всего мира всё равно будет истреблено ближе к ночи, и никакие ампулы не смогут их защитить.

Холодные угольки знакомого упрямого негодования толкали его вперёд. Один тяжёлый и гулкий шаг за другим, по маслянистому чёрному, как смоль, песку к цели этой миссии — Великой Цитадели. На краю своего сверхчеловеческого, генетически усиленного восприятия, Жнец ощущал, что его преторианцы идут в ногу с ним. Каждый воин с оружием на груди шёл на расстоянии семи шагов от своих братьев и от примарха, каждый — как отражение его самого.

На его плече покоилась скелетообразная коса, покрытая коркой из спёкшейся крови и испорченных жидкостей. Рука в перчатке частенько дотрагивалась до тяжёлого энергетического пистолета — уникальное, мастерски изготовленное оружие лежало в кобуре на бедре. Как и сам воин, абсолютно всё его вооружение было громадным, созданным для полубогов и гигантов. Даже его избранные легионеры, какими бы огромными они ни были, не могли сравниться с ним. Лишь двое из когда–либо живших существ были выше Жнеца. И первое из них приняло смерть от рук второго. Что же произошло с выжившим?

Со временем ответ на этот вопрос будет найден. Уголёк старой горечи затеплился внутри от этой мысли, но великан успел затушить его прежде, чем он мог воспламениться. Подобные вещи отвлекали внимание. Он должен маршировать сквозь просторы сумрачного и грязного Иникса, а не бередить эту глубокую незаживающую рану. Тем не менее в ближайшие дни ему ещё представится возможность предаться своей многолетней ненависти.

Он окинул взглядом свою охрану в тёмных накидках, а затем и весь свой легион. Боевые капитаны, командиры, дредноуты, терминаторы и легионеры шли строгими рядами в своих грязных сланцевых доспехах. Они шли за ним, поскольку никогда бы не осмелились выйти в бой без него, даже в такой жалкий, как этот.

Его легион. Его Гвардия Смерти. Его несломленные клинки.

Сейчас они были единственным, что занимало его мысли. Только своих сыновей он мог видеть достаточно ясно, сквозь пелену размышлений о восстании, которое возглавил его брат. Эти помыслы обволакивали каждый его поступок, каждую чёткую мысль в голове Жнеца всё больше и больше. Ведя своих воинов в бой, он был гораздо ближе к истине — или к чему–то вроде неё.

Он шагал прямо в густые сумерки, в тень огромной Цитадели. Это было самое величественное сооружение на планете, выступавшее из огромного продолговатого каньона, окружавшего верхнюю полусферу Иникса. Тысячи подобных пропастей разрывали поверхность планеты, исчезали в адских ямах километровой глубины, где ядовитый дым вырывался из бурлящего ядра.

Пепельного цвета руда была богата редкими драгоценными и тяжёлыми металлами, являлась источником благосостояния планеты. Именно её всасывала и перерабатывала имперская мануфактура. Перерабатывающие руду механизмы представляли собой огромных неуклюжих арахнидов из латуни и серого железа. Они опустошали самые богатые месторождения годами, после чего медленно переползали к новому пастбищу.

Практически всё на Иниксе было непостоянным, кроме Великой Цитадели. Её возвели на месте высадки первой колонии людей, где она и стояла по сей роковой день. Сапфирово–тёмный камень, добытый из бездонных глубин Иникса, придавал Цитадели вид одновременно дворца и монумента. Блочная и выверенная архитектура её конструкции была подобна могильной плите. Но в отличие от надгробия, Цитадель являлась посланием для всей Вселенной: «Мы возвели это в непригодном для жизни месте, мы вырвали богатства из сердца этого мира. Мы сделали это во имя Императора и Терры».

Хоть Жнец и получил приказ разрушить это место, но сравняет его с землёй из–за одной лишь личной неприязни. Оно принадлежало его отцу, и потому этот поступок вполне бы удовлетворил Мортариона.

Движение на краю авточувств его шлема вернуло примарха XIV легиона в реальность, и он посмотрел в направлении сигнала тревоги. Сгорая от любопытства, он сошёл с линии и направился к ударной воронке, пробитой в плотном базальтовом песке. Позади себя он услышал грохот шагов тысяч остановившихся солдат.

В кратере находилось три человека, которые остались живы после бойни. Иниксийцы, даже не солдаты, просто гражданские. Их физические модификации не давали Мортариону определить их пол и возраст. Под капюшоном каждого торчала маска для глаз — типичное одеяние для их народа. От их запечатанных ртов тянулись кормовые трубки, свернувшиеся в пучки у испорченных пакетов с едой, свисающих с их шей.