Поговори со мной… - [69]
Через две недели общипанного Карло, уже без гипсовой повязки, в полном здравии, перевели в секцию юннатов. А через полгода он стал настоящим красавцем. Где-то через год юннаты притащили ему и подругу – Карлушу тоже настоящую черную ворону, которая до этого обитала у кого-то дома и была «выписана» из квартиры из-за того, что хозяева устали убирать за ней помет.
Наши зоопарковские юннаты очень долго, с упорством, свойственным только детям, учили ворон разговаривать. Кира оказалась совершенно невнимательной и бестолковой ученицей. Во время уроков крутила головой и никого не слушала. Карло же подавал надежды. Имя свое он очень быстро научился произносить. И даже без акцента. Кроме того, через год он уже умел рычать и гавкать, этому его научили собаки динго – клетки с ними располагались по соседству. Нельзя сказать, что Карло оказался очень уж одаренным говоруном, но по крайней мере слушателем был превосходным. Когда с ним кто-то разговаривал, он склонял голову набок и внимал. Молча. Иногда в ответ гавкал.
Ботаник частенько наведывался ко мне в лечебницу и жаловался на то, что вороны никак не хотят говорить. А однажды завел разговор про Карло не с детской прямолинейностью, а весьма дипломатично и издалека.
– Сергей Юрьевич! А вы знаете, как профессионально обучают петь соловьев и канареек?
– Мне с этим не приходилось сталкиваться. Но, ясное дело, не сам хозяин выводит трели перед ними.
– Я читал, что, например, соловья в клетке накрывают покрывалом, а рядом включают магнитофонную запись. И через месяц соловей повторяет все колена. Только я не могу понять, зачем птицу накрывают покрывалом?
– Да все проще простого. Когда у птицы работают два анализатора – слуховой и зрительный, внимание рассеивается. А если отключить зрительный, то внимание перейдет к слуховому. Стало быть, и запоминаться все будет лучше.
Тут, добавив некоторой таинственности, Ботаник спросил:
– А еще знаете, Сергей Юрьевич, некоторым птицам, для того чтобы они лучше пели, подрезают уздечку языка! Попугаи, например, сразу начинают говорить!
– Хм. – Я призадумался, понимая, к чему он клонит. – И что ты предлагаешь?
– А вы сможете сделать Карло такую операцию? Это не опасно?
Мне стало интересно.
– Ладно, – говорю, – тащи сюда своего Карлу.
Заговорщически кивнув головой, Ботаник через две минуты стоял на пороге с Карло в руках. Честно говоря, я еще никогда в жизни не видел вороньих языков и плохо представлял, что мне там надо подрезать. Но в ветеринарной практике зоопарковского врача почти все делаешь в первый раз. И отступать некуда.
– Тебе придется мне помочь!
Ботаник вытер пот со лба и, недолго поколебавшись, кивнул:
– Я согласен!
При обследовании «глотки» оказалось, что язык у ворона довольно прочный, а уздечка хорошо выражена. Это означало, что операция не составит никакого труда. Главное – не промахнуться и не оттяпать больше, чем надо.
Я ввел в уздечку новокаин и через пару минут сделал аккуратный надрез хирургическими ножницами. Язык ворона стал заметно длиннее. Рану присыпал стрептоцидом. Карло мужественно выдержал операцию, впрочем, как и Ботаник.
– Пациента можно отпускать!
Ботаник освободил птицу. Почувствовав твердую почву под ногами, Карло не стал метаться по операционной. Он, как и при лечении перелома, весьма уверенно несколько раз отряхнулся и, расставив лапы, гордо поднял голову. Мне показалось, что он уже готов вступить в диалог:
– Ну что, Карло? Кажется, ты что-то хочешь сказать?
Карло в ответ изрыгнул какое-то совершенно незнакомое слово, почему-то оно очень походило на ругательство.
– Два часа не кормить и не поить!
Ботаник хотел было что-то ответить, но, кажется, у него настолько пересохло в горле, что он, только кивнув, отнес Карло на место.
После незнакомого слова, которое ворон проворчал на операционном столе, он замолчал. Молчал долго. Наверное, с месяц. И даже больше не лаял на юннатских собак.
Мы с Ботаником все это время недоуменно переглядывались: то ли я что-то не то ворону отрезал, то ли опрометчиво воспользовался непроверенной информацией по поводу уздечки. Ботаник тоже волновался:
– Сергей Юрьевич, а вы ему случайно язык не отрезали? Он теперь даже каркать перестал.
– Да нет. Разве что язык без уздечки стал такой длинный, что Карло не может понять, как с ним обращаться. – Озадаченный, я даже заглянул ворону в клюв. Язык был на месте, и мы с Ботаником облегченно вздохнули.
Некоторое время спустя имя свое ворон все же вспомнил. Произносил его неохотно, но зато очень внятно. Однако, несмотря на старания юннатов, больше – ни слова!
Но однажды… сидел я в беседке на хоздворе. А у нас там как раз все рядом – и лечебница, и юннаты, и кухня, и даже небольшой автопарк. Слышу, кто-то зовет:
– Вера!
Вера – наша повариха. Она готовила всем еду и среди прочего варила чудесную пшенную кашу на молоке с тыквой. Многие обитатели зоопарка эту кашу очень любили, особенно обезьяны и медведи. Среди любителей каши оказался и я. Мне по долгу службы надо было проверять все исходящие продукты. Делал я это с большим удовольствием, так как продукты на кухне (хотите – верьте, хотите – нет) соответствовали всем требованиям общепита и, кроме этого, были еще и вкусны. А каша – не повторить!
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.