Погоня за призраком - [16]

— Немедленно врача! — И на чей-то робкий совет, мол, не стоит на это обращать внимания, тут явное притворство, спросил советчика: — Вы в этом уверены?

Скоро появились санитары, уложили стонущего Антона на носилки и понесли. Он облегченно вздохнул про себя: «Кажется, получилось».

Но Антон радовался напрасно. Знай он, как дальше развернутся события, наверное, соскочил бы с носилок и бросился обратно в камеру.

В медсанчасти к нему сразу же подошел высокий, уже в годах, мужчина в белом халате. Антон ругнул про себя Пана за то, что тот обманул его насчет молодых и неопытных медиков и приготовился уже каяться во всех грехах, однако врач стал осторожно прощупывать ему живот, все время спрашивая: «А здесь больно?» и пристально глядя ему в глаза. Антон охал, стараясь не встречаться взглядом с доктором. Наконец врач что-то тихо сказал медсестре, та кивнула головой, вышла. В палату снова вошли санитары. Один взял его за плечи, другой за ноги, и куда-то понесли. «Ну все, — решил Антон, — сейчас выкинут за дверь, а там жди карцера, а то еще и срок добавят за симулянтство». Но его внесли в какое-то помещение, положили на жесткое ложе. Он и опомниться не успел, как приставили к лицу маску…

Очнулся он в палате, на животе повязка.

— Как чувствуешь себя после операции? — склонилась над ним медсестра.

— Какой операции? — испуганно произнес он, едва шевеля сухими губами.

Она улыбнулась:

— Аппендикс у тебя вырезали. Успели вовремя, а то бы плохо тебе пришлось. Полежишь здесь деньков пять и будешь как новенький. Она хотела добавить еще что-то, но ее срочно вызвали к только что доставленному зеку с острым отравлением. У Антона мысли путались. Откуда взялся этот аппендицит, вранье все это. Так могли и почку вырезать или еще чего. Ничего себе цена за побег. Да удастся ли он еще, большой вопрос. Пока он размышлял о случившемся, в палату внесли еще одного больного.

Это был Пан. Глаза закрыты, нос заострился, лицо белое. Покойник, и только. Медсестра поставила ему капельницу.

— Что это с ним? — тихо спросил Антон.

Она осуждающе покачала головой:

— Дурак, уксус выпил, все нутро себе сжег.

— Он в сознании?

Медсестра пощупала пульс, приподняла веко.

— Похоже, да. Отдыхайте, — и вышла.

И тут Пан вдруг преобразился, повернул к нему голову, подмигнул.

— Понял теперь, как их дурить? — спросил вполне ясным голосом.

— Но уксус…

— Ерунда, — перебил его Пан. — Всего одна ложка, разбавленного, для запаха, вреда не принесет. Для них же, — он кивнул на дверь, — бутылку из-под эссенции держал в руке, когда валялся «без памяти». Да еще вид себе соответствующий придал, вот-вот концы отдам. Это я умею делать отменно. Хочешь, научу?

— Я и без твоего учения чувствую себя погано, — с трудом произнес Антон. — Мне ведь аппендикс вырезали.

— Да ну? — Пан удивился. — Почему же позволил?

— А меня не спрашивали.

— Но ничего, эта штука рано или поздно всегда дает о себе знать. Зато теперь ты можешь быть спокоен, — Пан улыбнулся. — Полежим здесь пару-тройку деньков.

— А потом?

— Дадим деру.

— Но как?

— Заткнись, сюда идут. — Пан закатил глаза и застыл.

Антон тоже закрыл глаза, будто спит. В палату вошел врач, за ним — медсестра. Вначале подошли к Пану. Пощупав пульс, врач повернулся к медсестре:

— Вы все сделали, что я сказал?

— Да, — кивнула она, — но температура не падает.

— Как кровь?

Медсестра протянула ему листок.

Он прочитал, покачал головой:

— Плохо. Подождем до завтра. Если положение не улучшится, придется отправлять в больницу. А пока введите ему… — врач сказал ей что-то по-латыни.

Медсестра достала из коробки иглу, ампулу, втянула в шприц жидкость, бесцеремонно повернула Пана на бок и вкатила ему укол. Пан даже не дрогнул.

— А как с этим? — спросила она, показав на Антона.

Врач подошел к нему, откинул одеяло, осмотрел живот, пощупал пульс. Постоял, подумал, потом сказал:

— Пусть отдыхает. Через пару часов сделаете ему обезболивающий укол. Я потом посмотрю его.

Больше их никто до утра не беспокоил. Пан спал крепко, Антон почти всю ночь бодрствовал. Болела рана. Хотелось пить, но некого было попросить дать воды. Утром ему поменяли повязку, дали напиться, заставили проглотить несколько таблеток, сделали укол. А потом, совершенно неожиданно для Антона, опять появились санитары с носилками, положили на них Пана и унесли.

Некоторую ясность внесла медсестра, когда проводила с ним очередную процедуру.

— Он был очень плох, и врач принял решение отправить его в городскую больницу, — сказала она, хотя Антон ни о чем ее не спрашивал. А потом добавила, что с недавних пор им разрешили в тяжелых случаях передавать заболевших в стационары, имеющие квалифицированных врачей и соответствующие условия, — при надлежащей их охране, разумеется.

— Может, и меня туда отправите? — предложил Антон. — Я серьезно.

— А раз серьезно, то в следующий раз приходи к нам с более серьезным диагнозом.

— Учту совет, — буркнул он и с трудом повернулся к стене, укрывшись с головой одеялом. Он чувствовал себя в тупике. О побеге теперь и помышлять нечего. Пана увезли, и он, если и вправду сумел обвести врачей вокруг пальца, удерет из больницы. А его, Антона, по возвращении в камеру ждет обвинение в убийстве и новый срок. Может, сразу покончить со всем этим, резануть себе вены? Нерадостные думы прервали слова медсестры, склонившейся над ним: