Погоня - [27]

В Прибалтике, на одном из цехов бывшего рыбного завода, продукты получали новую маркировку и соответственно новый срок годности. Затем часть продуктов будет продана на месте, в Латвии, Литве и Эстонии, но большая часть отправится дальше, в Россию. И вскоре будет перепродана крупным и мелким оптом. А затем появится на прилавках продуктовых магазинов по всей стране.

В Америке Тухлый через своих людей в Нью-Йорке и Майами заключил ряд очень удачных сделок, вырвав из-под носа русских и украинских конкурентов большие партии просроченных продуктов. Он отдал за товар сравнительно небольшие деньги, чуть больше двух с половиной миллионов долларов, которые превратятся в десятки миллионов долларов чистой прибыли, как только пересекут русскую границу.

— Жаль, черт побери, — сказал Тухлый. — Я уже мысленно перенесся в Москву. В свою конуру. Еще я хотел на недельку съездить к отцу. Он ведь болеет…

— Мне очень жаль, — ответил Дробыш.

— Еще что-нибудь?

— Пожалуй, подброшу еще одно дельце. Ну, чтобы у тебя не осталось свободного времени. И некогда было скучать по дому. Тут ко мне позвонил один наш общий знакомый.

Дробыш назвал фамилию довольно известного певца, собиравшего раритетные автомобили. Сейчас в его коллекции, если не изменяет память, пятьдесят или шестьдесят единиц хранения. Кажется, именно так изъясняются работники музеев. Они называют бесценные раритеты единицами хранения. Дробыш сказал, что скоро певец отметит свой юбилей. Будет большой концерт по телеку и все такое. Певец мечтает пополнить коллекцию «Бюиком Родмастер» пятьдесят второго года.

— Я сказал, что попробую помочь, — сказал Дробыш. — Давно хотел сделать ему приличный подарок, а тут как раз этот юбилей… Может быть, такую тачку выставляли на аукцион. Поспрашивай людей. В расходах не стесняйся.

— Хорошо, — Тухлый сел на кровати. — Но… Я немного знаю здешний рынок классических машин. Я хочу сказать, что отыскать такую тачку будет не проще, чем адвоката с девчонкой. Может быть, труднее. Ты уверен, что эта тачка тебе нужна?

— Уверен. Она нужна. Очень.

— Хорошо, я постараюсь, — Тухлый помрачнел. — Что-нибудь еще?

— Ну, поскольку ты будешь заниматься автомобилями, купи еще кое-что. Запиши… Меня интересует «Форд Тандерберд» шестидесятого года. С закрытым верхом. И «Мустанг» шестьдесят четвертого тире шестьдесят восьмого годов. Этот с закрытым верхом. Записал? Можешь взять что-нибудь на свое усмотрение. В отличном состоянии, разумеется.

Тухлый попрощался и положил трубку. Он снял рубашку и брюки и, скомкав их, бросил на пол. Затем позвонил администратору и сказал, чтобы отменили заказ на такси и его авиационный билет. Он задержится в отеле еще дня на два-три. Тухлый сделал еще один звонок в ресторан и заказал в номер стейк с жареной картошкой и пиво. Он прошел в соседнюю комнату, сел за письменный стол, включил компьютер и прочитал письмо, отправленное босом.

Он долго разглядывал фотографию Инны и адвоката, парня с приятной физиономией. И гадал про себя, что потянуло этого Радченко на подвиги. На круглого дурака он не похож. Может быть, Радченко заплатили враги Дробыша? Или он сам решил что-то выгадать на этом деле, замолотить большую деньгу? Если так, то парень ни черта не понимает в жизни. Он недооценил противника, просто по глупости или наивности не понял, с кем связался.

Что ж, если адвокат и девчонка в Америке, их найдут. Даже если Радченко умеет прятаться, в чужой стране он неминуемо совершит пару-тройку ошибок, иначе просто не бывает, и каждая из них может стать роковой.

Тухлый вернулся в спальню, открыл портфель. Внутри лежало два десятка мобильных телефонов. Он взял один из мобильников, нажал кнопку. На дисплее высветился номер влиятельного русского гангстера, некогда жившего на Брайтоне. Гангстер заработал кучу денег, переехал в центр Манхэттена, но не забыл имена тех, кому многим обязан в жизни. Тухлый сказал, что не хочет причинять беспокойства занятому человеку, но надо встретиться и поговорить о делах.

Глава десятая

«Лавка древностей» находилась где-то между русскими и арабскими кварталами Бруклина. Это был обычный антикварный магазинчик, рассчитанный на туристов. Тут можно было за небольшие деньга купить фарфоровые статуэтки, каминные и настенные часы, керамические вазочки, горшки для цветов и расписные кувшины. Как и в большинстве подобных заведений, в «Лавке древностей» царил таинственный полумрак, мешавший покупателям разглядеть товар.

Посетителей еще не было, они появлялись после полудня. Поэтому хозяину магазина Ричарду Эдвардсу, долговязому мужчина лет тридцати пяти, гладко причесанному и побритому, с приятными чертами лица, не пришлось выкраивать минутку для разговора. Свободного времени в это утро у него было в избытке.

Ричард был одет в полосатую рубашку и простые брюки, свободные, державшиеся на широких подтяжках, тоже полосатых, выдержанных в цвете американского флага. Он смерил Радченко и Инну внимательным взглядом и задал полтора десятка пустых вопросов о погоде в России, кулинарных пристрастиях, образовании, семейном положении и музыкальных вкусах.

— Ты неплохо говоришь по-английски, — сказал Ричард, закончив светскую часть беседы. — Можешь даже сойти за американца канадского происхождения.