Погоня - [44]

— Мак-Дональд явился как раз вовремя, — стал объяснять потом Блектон и то улыбался, то старался говорить серьезно. — Еще бы минут десять, и тогда бы…

Он был бледен, как полотно.

— Но все хорошо, что хорошо кончается, Поль, — перебил его Альдос и сказал ему на ухо только одному: — Мы уже были лицом к лицу со смертью, так я и сказал ей. И там, в последнюю минуту, мы дали обещание друг другу быть мужем и женой. Пошлите за лицами, которые должны будут совершить обряд. Ничего не говорите Иоанне, но пусть все это совершится у вас на дому. Окажите услугу!..

— За полчаса все будет готово, — ответил Блектон. — Я отправлю за мистером Уоллевером экипаж. Мы устроим все это у нас на дому, и я уверен, что и он сам будет этим очень доволен.

Когда они подошли к экипажу, Альдос стал искать глазами Мак-Дональда, но его и след простыл. Попросив Грэгги догнать его и послать к нему на квартиру, Альдос влез в экипаж и усадил Иоанну между собой и Пегги Блектон. Всю дорогу он держал Иоанну за руку, и та ее не отнимала. Сидевшая с другой стороны от нее Пегги смеялась, болтала и плакала попеременно.

Когда они приехали домой, Альдос шепнул Иоанне:

— Ты пройдешь прямо к себе в комнату. Я хотел бы кое-что сказать тебе наедине.

Когда она стал подниматься наверх, Блектон кивнул своей жене. Альдосу пришлось задержаться с ними на две минуты, так как необходимо было сообщить ей о том, что составляло для нее самый восхитительный конец всего этого приключения. После этого Блектон отправился за мистером Уоллевером, а Альдос поднялся к Иоанне. Она уже заперла за собой дверь, а когда он постучал, не спеша, открыла ее.

— Джон…

— Я все рассказал им, дорогая, — зашептал он со счастливым видом. — Они догадались. Минут через десять Блектон вернется уже с представителем закона. Ты рада?

Она широко распахнула дверь, и он опять протянул к ней руки. С минуту она стояла, испытывая легкую дрожь, и все гуще покрывалась румянцем, нежно глядя на него.

— Я только причешусь, — ответила она. — Ведь надо же еще и одеться!

— Кажется, кто-то уже вошел в парадную дверь, Джон?

Они прислушались. Дверь открылась и захлопнулась. Они услышали голоса Блектона, его жены и чей-то еще, незнакомый.

— Как это удачно вышло, Пегги, — говорил Блектон. — Я еду, а мистер Уоллевер идет навстречу. А где же…

— Тсс! — остановила его супруга.

Иоанна взялась руками за щеки Альдоса.

— Кажется, это он… — сказала она. — Этот самый мастер по брачным делам.

Она подставила ему губы для поцелуя.

— Ну, Иоанна! Пойдем вниз!

Церемония продолжалась очень недолго. Когда представитель закона поздравил их и пожал им руки, и они, взявшись, как дети, за руки, побежали со всех ног к себе наверх, он опять в удивлении остановился и долго смотрел им вслед. Перед дверью они остановились и обнялись.

— Ну, а теперь, мой миленький муженек, — спросила Иоанна, — могу я причесать свои волосы?

— Не твои, а мои, — поправил он ее и выпустил из объятий.

Она заперла за собой дверь. Точно во сне побрел он в свою комнату и уже взялся за ручку двери, когда она его окликнула. Он обернулся и увидел, что она снова открыла дверь и стояла на пороге, протягивая ему какой-то предмет. Он вернулся, и она протянула ему фотографию.

— Разорви ее, Джон, — прошептала она. — Это портрет Мортимера Фиц-Юза. Я привезла его сюда, чтобы в случае надобности показать эту карточку людям, которые могли бы его знать и помочь мне в поисках. А теперь, пожалуйста, уничтожь ее сам!

Он вернулся к себе и положил фотографию на стол. Она находилась в тоненьком прозрачном конверте и ему вдруг страстно захотелось посмотреть, каким был Мортимер Фиц-Юз при жизни.

Разорвав конверт и взглянув на портрет, Альдос в изумлении застыл, вскрикнул, и ему показалось, что весь свет закружился вокруг него, и что почва ускользнула у него из-под ног.

На фотографической карточке был изображен Кульвер Ранн!

ГЛАВА XXI

Целую минуту, а может быть, и больше, Альдос не мог оторвать глаз от фотографии, которую продолжал держать в своей руке. Да, это действительно был Кульвер Ранн! Карточка выскользнула у него из руки на стол, и он направился к двери. Первой мыслью его было пойти к Иоанне. Но вместо этого он запер свою дверь на ключ и бросился в кресло, стоявшее перед зеркальным шкафом.

Отражение его собственного лица испугало его. Если он и был бледен, то его бледность была скрыта под густым слоем пыли и грязи, оставшейся на нем после борьбы за жизнь в туннеле. Но смотревшее на него из зеркала лицо было угрюмо, глаза блуждали, и он отвернулся с горькой усмешкой и крепко стиснув зубы. Затем, возвратившись к столу, в мелкие кусочки разорвал портрет, сложил в кучку на пепельнице и зажег. Потом открыл окно, чтобы выпустить дым от сгоревшей бумаги, и свежий прохладный вечерний воздух хлынул ему прямо в лицо. Он вцепился пальцами в подоконник, и в его мозгу завертелась одна и та же мысль: «Значит, Мортимер Фиц-Юз не умер. Он был жив. Это теперь Кульвер Ранн. И Иоанна не была женой его, Джона Альдоса, а все еще продолжала оставаться женой Кульвера Ранна. Формально она считала себя вдовой Мортимера Фиц-Юза, а им теперь был Кульвер Ранн — не все ли это равно?»