Погоня через миры - [21]

Она является, как последний шанс, как глоток воды умирающему в пустыне, как спасительная рука тонущему в волнах. Она сияет в небесах звездными буквами и проступает кровью на стенах домов безумцев. Не так уж сложно ее использовать. Ни разу не было случая, чтобы она не была использована. Вопрос лишь в том, скольких жертв это будет стоить. Ибо никто, никогда не сможет изменить единственный предначертанный путь истории человечества. Она пройдет по руинам, она перешагнет через пожарища и вернет земли и народы на их места, туда, где они должны стоять в соответствии с их предназначением.

…Великая Возможность придет с Небес. Она придет заранее и остановится на расстоянии протянутой руки. Но только тогда, когда большинство народа, сама душа народа обратится к ней и взмолится, и не захочет идти туда, куда гонит ее всеобщее безумие, когда возвысится голос новых пророков, и устами их заговорит справедливость, а содержанием их речей станет право и свобода – тогда, и ни днем раньше, спустится она и накроет собой то, что еще можно спасти. И распространится ее облако на все земли вокруг. И тогда само собой закончится время безумия и придут дни горьких празднований, вслед за которыми душа народа обозначит свою дальнейшую судьбу. Ибо если спасенные не решатся принять в дар свой собственный шанс и трусливо отвергнут его, поднимется облако с земли, и через короткий срок они вновь станут подсудны земным судам и доступны для происков надвигающейся тьмы, которая, как окажется, никуда и не делась, а лишь ждала рядом. Ждала их решения…»

* * *

Чтение этого отрывка, от которого впоследствии в результате всех моих попыток его восстановить осталась только тень, произвело на меня ошеломляющее впечатление. Мне казалось, что в корзинах, отправляемых отсюда вниз, в более грубые и менее гармоничные миры, содержатся осколки некоего драгоценного кувшина, который теперь уже и не восстановить, поскольку он рассыпался почти в пыль.

В тот момент, когда я размышляла об этом, именно в тот самый миг, когда в голове моей появился образ кувшина, откуда-то сверху послышался звук, как будто и в самом деле что-то разлетелось на мелкие осколки.

Правила, по которым двигалось это мое приключение, продолжали оставаться теми же самыми. Едва я вообразила бьющуюся посуду, как что-то немедленно разбилось.

Я посмотрела наверх.

Там все было еще прекраснее и гармоничнее, чем на том уровне, где я стояла и где радужные работники неуловимым для глаза действием перерабатывали поступающие к ним буквы свитков в святые книги многочисленных миров.

Там, под куполом, накрывавшим этот мир, находился единственный выход наверх, и он имел вид открытого люка в самом центре купола.

Но выход этот был недоступен. Потому что под потолком этого этажа мироздания, вися на тросе, уходившем вверх, за грань купола, как величественный светильник, сиял магический кристалл – огромный прозрачный шар, внутри которого, казалось, была заключена некая образцовая гармоничная Вселенная.

Разглядывая его в восхищении и отмечая, что он является непреодолимой преградой для каждого, кто захотел бы выбраться отсюда через люк, поскольку, покачиваясь, все время задевает его края, и вряд ли удалось бы от него увернуться, я продолжала краем сознания размышлять о том, что же все-таки тут разбилось. И наконец поняла, что звук, который я приняла за столкновение разлетающихся осколков, на самом деле издает этот самый шар, целый и невредимый, раскачивающийся на невидимом тросе и иногда со звоном ударяющийся о кромку люка.

Это открытие наполнило меня радостью, несмотря на то, что висящий надо мной цельный магический кристалл преграждал дорогу наверх, куда лежал мой путь. При этом я ощутила вдруг какую-то необъяснимую и тяжелейшую, просто непереносимую ответственность за что-то.

Эта ноша была слишком тяжела. Я чувствовала, что просто обязана разделить с кем-то неизвестно откуда навалившуюся на меня ответственность за судьбы всего мироздания. Оглянувшись вокруг, я увидела все тех же радужных работников, занятых делом и чем-то напоминавших теперь части часового механизма. Они меня выручить не могли.

Спасение пришло неожиданно. Внезапно отворилась небольшая, почти незаметная дверь в стене одной из ближайших колонн, и на мраморный пол этого звенящего гармоничного мира ступил мой преследователь.

Не тратя времени на разглядывание происходящего вокруг, будто бы он бывал здесь бесчетное множество раз, он вынул что-то из кармана своей джинсовой рубашки.

Я едва успела разглядеть, что в руках у него самый обычный камень, с которым он очень даже привычно смотрелся бы на обочине шоссе где-нибудь на наших «территориях», где такие, как он, время от времени швыряют булыжники в проезжающие мимо машины.

Я не успела отшатнуться. Камень звякнул о сверкающую поверхность висящего над нами отражения мироздания. Бесчисленные осколки брызнули вниз.

Шара больше не существовало. Путь наверх, к сфере Гвура, был открыт.

Я была не виновата. Это не я разбила хрустальный шар…

* * *

Я оглянулась по сторонам. Мой преследователь исчез. Это была хорошая новость. Плохая же заключалась в том, что я понятия не имела, как попасть наверх к люку, который отныне был открыт.